Книга Дыхание волка - Геннадий Осипов

Место действия; Архангельская область

Время действия; середина прошлого века

Речка Обиль, Устьянского района 50-е годы прошлого века

После суровой даже для Севера морозной зимы весна выдалась на удивление. Жара апреля в затерянных чащобах тайги напоминала середину июля. Редкие облака таяли почти мгновенно – то ли плавились, то ли разрывались ветром.

Речка, змеящаяся среди обрывистых берегов, светлела. Возвращаясь в привычное русло, обнажала по склонам заросли лесного кустарника, залепленного хламом, принесенного талыми водами. Вдали, там, за еловой грядой на самом горизонте, а еще за полем и перелеском – деревня. Чуть подальше, на отшибе – одинокий дом, выделяющийся из прочих выбеленной осенними дождями крышей.

Его дом. Мальчишка как собака принюхался, словно проверяя: не пахнет ли, в самом деле, дымом родного очага. Идти оставалось уже немного. С дороги, обрывающейся на изломе высокого холма, открывался вид на просыпающуюся тайгу. Внизу, меж стволов старых берез, блестели излучины речки, последней серьезной преграды по дороге домой…

Сняв с себя всю одежду, он, сжав зубы, шагнул в воду. Провалившись в глубину сразу чуть ли не по грудь, побрел изо всех сил к противоположному берегу. Местами вода доходила до подбородка, иногда скрывала чуть выше пояса. С побелевшими скулами и осунувшимся лицом парнишка усиленно перебирал ногами по ледяному дну, борясь одновременно с холодом, течением и страхом. Пуститься вплавь мешал рюкзак с привязанным сверху ружьем и затянутой в узел одеждой. Когда совсем уже сбивало с ног или ненароком случалось поскользнуться, тогда правая рука перехватывала непосильный груз, а левая лихорадочно гребла, давая возможность зацепиться и твердо встать. Пару раз ноша зависала над водой, грозя, вот-вот погрузиться, но каждый раз неимоверным напряжением мышц была приподнята над поверхностью речки.

Где-то на середине пути, в очередной раз, качнувшись и устояв на ногах, мальчишка перевел дух на мгновенье и оглянулся: позади была быстрина, самая опасная часть пути. Он двинулся вперед и вдруг почувствовал, как резко онемела левая нога. Внутри все похолодело, и он ущипнул изо всех сил онемевшее место. Нет, слава богу, нога слушалась, но надолго ли?! Воспользовавшись тем, что находился в воде только по грудь, юный охотник решил рискнуть. Бросив поклажу на крутой обрыв противоположного берега, он, нащупав ногами камень, оттолкнулся от него и начал быстро двигать руками и ногами, медленно, как казалось ему, неоправданно медленно, преодолевая остатки дистанции. По закону подлости, рюкзак, шлепнувшись в глинистый ил, на мгновение замер… Перевернувшись, плавно съехал наполовину в воду и остановился. Мальчишка чертыхнулся, догадавшись, что намокнут в первую очередь одежда и ружье. И ладно бы одно ружье! При мысли о том, как придется натягивать сырую одежку, мальчишка внутри содрогнулся.

До кромки берега оставалось менее двух шагов.

Здесь, несмотря на то, что приблизился к последней точке своего путешествия, а вода скрывала плечи, он отдышался. И изо всех оставшихся сил закинул мешок повыше. По скользкому склону долго забирался на берег, цепляясь за свисающие ветки, постоянно рискуя съехать вниз. И, наверное, рассмеялся бы, увидев себя со стороны: иссиня–красное лицо подчеркивало темно-лиловый оттенок тела, съежившегося гусиной кожей. Но сейчас мысли его занимало другое.

Вскарабкавшись по прибрежному склону наверх, весь перепачканный землистым илом и совсем не склонный к каким-нибудь шуткам, дрожа, как осиновый лист, парнишка развязал рюкзак и достал из него неприкосновенный запас: аптечный пузырек с несколькими спичками и кусочком коробка. Убедившись, что одежда вся промокла насквозь, ненадолго погрузился в раздумья: как поступить дальше? Еще раз, взглянув на промокшие вещи, мальчишка только передернул плечами, решив пока оставаться раздетым и просушить все на костре.

Пританцовывая на пожухлой прошлогодней траве, с трудом выжал окостенелыми руками брюки и с усилием натянул их на себя. Затем без портянок засунул ноги в сапоги. Оглядевшись, побежал в стоящий неподалеку молодой ельник: нижние, отмершие ветви этих деревьев были сухи настолько, что достаточно было поднести огонек к вороху такого хвороста и, через несколько секунд, на берегу пылал бы жаркий костер, стреляющий в разные стороны малинового цвета угольками.

Набрав первую охапку, он пожалел, что разбил свой лагерь на самом берегу. Шагах в ста от своей переправы присмотрел более удобное место: на возвышенности лежал небольшая поляна, покрытая полегшим разнотравьем с двумя огромными валунами в середине. Место было – лучше не придумать; меж камней можно было развести огонь, а сверху, между камней сушить на жердочках сырую одежду. И греться самому. Закопченные камни изнутри и головешки говорили о том, что не только он один облюбовал это место.

Мальчишка рысцой ринулся туда, не переставая ни на миг дрожать, стучать зубами и в такт всему негромко подвывать. И… растянулся на земле, будто запутавшись в собственных ногах. Попытался встать и снова упал. В испуге он посмотрел на ноги и чертыхнулся через силу: он просто запутался в прочной капроновой нити с привязанной на конце потемневшей, видавшей виды алюминиевой ложкой.

Это был непременный атрибут всех его скитаний по лесам. Его талисманом и памятью об отце.

Отец никогда ничему не учил его, не наказывал и даже не ругал. Действия его были просто примером вроде этой ложки, привязанной к поясу брюк. Это был фронтовой атрибут ,который пробывший в армии более семи лет солдат, провоевавший всю Великую Отечественную, соблюдал постоянно, не прибегая к нему только разве что за домашним столом. А так везде – на сенокосе, на рыбалке и даже иногда в шутку в гостях. А может даже и не в шутку… Это было несложно – пробить гвоздем ручку алюминиевой ложки, отмерить нужной длины нитку, так, что бы хватало длины зачерпнуть из стоящей тарелки на столе, привязать один конец к шлевке брюк, другой к дырке …

Намотав нитку на ложку, мальчишка подтянул ремень и засунул ложку за пояс. Металл неприятно холодил и без того замерзшее тело, но он как будто не замечал этого. Да впрочем, ему было и не до этого.

Куча хвороста у валунов росла неправдоподобно быстро, и после очередной охапки, посчитав, что принесенного будет ему пока достаточно, маленький охотник на минутку перевел дух. И тут же был готов вновь бежать, переносить свои вещи, но передумал, не детски резонно решив, что одного только хвороста будет мало. Выбираясь еще из реки, он заметил «сушину» – высохшую молодую сосну висящую на одинокой ольхе у опушки. Костер из одних пересохших еловых лап сгорел буквально бы в минуту, нужны были дрова посерьезней, потолще… И, мальчишка оказался уже там вытаскивая дерево из объятий переплетенных ольховых ветвей.

Разломав ее ногами, он собрал часть кусков в охапку и потащил их к будущему кострищу. На полпути он неожиданно замер и насторожился, что-то разглядывая под ногами. Вначале даже собирался бросить дрова и рассмотреть замеченное на земле более внимательно, но передумал. Сложив ношу у валунов, вернулся к заинтересовавшему его месту и присел на корточки.