Книга Роман со вкусом капучино - Анна Антонова

Арбат был как Арбат. Кричащие витрины магазинов, вычурные вывески кафе, длинный забор плавно перемещающейся вдоль улицы стройки, мостовая, по которой страшно неудобно шагать на каблуках… Она идет поступать в театральное училище.

Аля тряхнула головой, словно только сейчас поняла, где и почему находится, немедленно попала каблуком в ямку и оступилась.

– Саш, осторожнее. – Дима попытался подхватить ее под локоть, но она непроизвольно отшатнулась.

– Предпочитаю, чтобы меня называли Алей, – холоднее, чем рассчитывала, ответила она.

– Извини… – смешался тот. – Просто я подумал, если Александра…

– Саша – мужское имя, – отрезала Аля. – А я – девушка.

– И очень красивая, – тут же ввернул Дима.

Аля поморщилась – комплимент не доставил никакой радости. Она уже остро жалела, что связалась с этим парнем.

Познакомились они в школе искусств подмосковного города Щербинки – Алю и ее одноклассников по киноколледжу привез туда на годовой отчетный концерт их общий преподаватель по актерскому мастерству Иосиф Петрович. Аля тогда пребывала в расстроенных чувствах – ее одноклассник Антон добился того, чтобы она в него влюбилась, а потом самым свинским образом сделал вид, что между ними ничего нет, не было и не предвидится[1]. После концерта щербинцы устроили чаепитие, на котором Антон без зазрения совести ухаживал за местной роковой красоткой Катей. Ошалевшая от его предательства Аля демонстративно обменялась с Димой телефонами и договорилась вместе пойти поступать в театральное училище.

Они пока окончили только десятый класс, но на первом прослушивании никаких документов не спрашивали. Конечно – при конкурсе больше двухсот человек на место нереально регистрировать всех желающих! Сначала три отборочных тура творческого испытания, и только у тех, кто его пройдет, попросят документы и результаты ЕГЭ, будь оно неладно.

Она собиралась позвонить Диме назло Антону, но тот опередил ее: сам позвонил прямо на следующий день после знакомства. Аля взяла трубку, не посмотрев на определитель, и очень удивилась, услышав незнакомый голос.

– Привет, это Дима, – запинаясь, проговорил он. – Мы вчера в Щербинке познакомились.

– Я помню, – коротко отозвалась Аля.

После предательства Антона любезничать с парнями она не собиралась.

– Мы договаривались в театральное училище… – начал было он, не договорил и умолк.

Аля не хотела ему помогать, но пауза затягивалась, и она все-таки спросила:

– Ты что-нибудь узнал?

– Да, – обрадовался Дима. – Посмотрел на сайте. Десятого июня первое прослушивание по предварительной записи. Могу съездить нас записать.

– Запиши, – пожала плечами Аля, хотя собеседник не мог видеть этого жеста.

В голове мелькнуло, что съездить в училище ей было бы гораздо проще – она живет в Москве, а Диме придется тащиться из Щербинки, – но предлагать свои услуги Аля не стала. Хватит уже церемониться с этими недалекими созданиями мужского пола! Месть Антону доставила бы ей больше удовлетворения, но за неимением его под рукой она отыгрывалась на новом знакомом.

– А что нужно для прослушивания? – спохватилась она.

– Подготовить чтецкую программу – несколько стихотворений, отрывок из прозы и две-три басни, одну обязательно Крылова, – как по писаному доложил Дима.

– А еще чью можно? – хмыкнула она. – Лафонтена? Или этого, как там его, Эзопа?

– Сергей Михалков вроде писал басни, – неуверенно предположил Дима.

– Про дядю Степу?

– Нет, про дядю Степу это же не… – на полном серьезе начал объяснять он, но Аля перебила:

– Я пошутила. Ладно, найдем. – И вздохнула: – Опять что-то учить…

– А ты думала, – непринужденно отозвался Дима. – Представляешь, каково актерам, у которых главная роль в спектакле?

– Не представляю, – буркнула она. – Это все или еще что-то нужно?

Разговор по мобильному затягивался, но Диминых денег ей было не жалко.

– Ты не поверишь, – хмыкнул он. – Могут попросить продемонстрировать дополнительные способности: пение, танец…

– Слушай, а может, ну его… – испугалась Аля, но Дима успокоил ее:

– Вы разве спектаклей никаких не ставили? Сбацаешь что-нибудь оттуда.

– Песнопений у нас не было, – засомневалась Аля.

– Да ладно, вряд ли до этого дойдет, – «успокоил» он.

– А это все? – с подозрением поинтересовалась она.

– Ну… Еще могут попросить по заданию комиссии исполнить несложный этюд, – смешался Дима и тут же бодро затараторил: – Ну это совсем просто – этюды-то у вас точно были?

– Да, – мрачно подтвердила Аля.

Конечно, красиво было на глазах у всех непринужденно договориться с незнакомым парнем пойти поступать в театральное училище. Но теперь, когда выяснились подробности этого мероприятия, оно перестало казаться легкомысленной забавой. Теперь придется готовиться, учить стихи и прозу, а потом позориться перед комиссией… В последнем Аля почему-то не сомневалась, несмотря на то, что год проучилась в киноколледже, сыграла в двух спектаклях и несчетном количестве этюдов.

И не отступишь теперь – и ее, и Димины однокласснички непременно поинтересуются их успехами. Пускай уже начались каникулы – наверняка никто не забудет этой волнующей темы. Да и не факт, что они не встретятся до осени…

Дима в тот же вечер отчитался, что записал их на прослушивание, и Аля принялась рыться по книгам и Интернету. С басней было проще всего – берешь сборник Крылова и выбираешь. Стихотворение она взяла тематическое, как нельзя более подходящее к ее теперешнему настроению – «Сжала руки под темной вуалью» Анны Ахматовой. Разучивая его, Аля представляла, что речь идет об Антоне, и это здорово помогало настроиться на нужный лад:

Сжала руки под темной вуалью…

«Отчего ты сегодня бледна?»

– Оттого, что я терпкой печалью

Напоила его допьяна.

Было в этих внешне простых строчках что-то завораживающее и волнующее.

В качестве отрывка из прозы она выучила кусочек из любимого романа «Мастер и Маргарита», начинавшийся со слов «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город…»

Книга «Мастер и Маргарита» напомнила об Антоне: зимой они всем классом ходили на выставку Нади Рушевой, художницы, которая умерла в семнадцать лет, и вместе восхищались ее иллюстрациями к роману Булгакова… Аля потрясла головой, прогоняя неуместные воспоминания, и снова раскрыла книгу на нужном месте. Несмотря на ритмичность и красоту слога, учился отрывок тяжеловато.