Книга Желание миледи - Клэр Делакруа

Бургундский двор, Пасха, 1114 год

Не слушая ликующих криков толпы, Ив шагнул в прохладную тень шелкового шатра. Зрители все еще вызывали его, но у него не было ни малейшего желания возвращаться на поле.

Сняв шлем, он провел рукой по влажным волосам. Если бы не настоятельная просьба его покровителя – да и не забота о собственной чести, – сегодня днем лавры наверняка достались бы другому. Ив считал турниры совершенно бесполезной тратой времени.

Он равнодушно осмотрел прореху на черной тунике, свисающей из-под кольчуги до самых щиколоток. Полученная сегодня единственная рана была пустяковой.

– Черт подери, милорд, вы задали им перцу! Ей-богу! – воодушевленно воскликнул оруженосец Ива, Гастон, ворвавшись в шатер. В эту минуту он выглядел моложе своих шестнадцати лет. Кудрявые волосы растрепались, камзол был густо усеян пятнами – совершенно неподобающий вид для оруженосца старшего конюшего его сиятельства графа, которому сам Гастон приходился племянником. Ив всерьез сомневался, удастся ли ему когда-нибудь сделать из Гастона настоящего рыцаря.

– Ты опять забылся и помянул всуе имя Господа, – холодно упрекнул его Ив.

Вспомнив наставления господина о том, как необходимо следить за своей речью, Гастон порозовел.

– Так говорят все оруженосцы.

– А если все оруженосцы начнут воровать, ты тоже последуешь их примеру? – осведомился Ив.

Мальчик нахмурился.

– Нет. Воровать дурно.

– Разве священник из Шато-Монклер не говорил тебе, что и сквернословить нехорошо? – Напоминая оруженосцу о поместье его родителей, Ив оставался бесстрастным, ибо давно усвоил, что чувствам нет места в жизни разумного человека.

– Это совсем другое, – запротестовал Гастон, уши которого вмиг запылали.

– Рыцарь обязан проявлять благородство в каждом своем слове и поступке, – наставительно произнес Ив.

Гастон кивнул, с преувеличенной осторожностью отложил в сторону меч хозяина и без всякой просьбы помог ему снять кольчугу. Ив смягчился: судя по всему, мальчик все же кое-что усвоил. Некоторое время тишину в шатре нарушало лишь слабое позвякивание металла и щелканье пряжек, но наконец, оруженосец не выдержал.

– И все-таки сегодня вам не было равных! – воскликнул он, а затем слова хлынули сплошным потоком: – Вы свалили четырех прославленных рыцарей, а сами остались невредимым! – Он со свистом рассек воздух кинжалом Ива, намеренно не замечая укоризненный взгляд хозяина. – Ни за что бы не поверил, если бы не увидел это своими глазами! – продолжал Гастон. Его глаза горели, он размахивал руками, подражая точным ударам рыцаря.

Ив начинал опасаться, что Гастона всерьез увлекла рыцарская романтика. Участие в турнирах составляло лишь малую часть обязанностей рыцаря. Пора было объяснить это парню. Стаскивая сапоги, Ив размышлял, с чего начать.

Ободренный молчанием господина, оруженосец продолжал болтать и бурно жестикулировать.

– Зрители охрипли от крика, сам граф поздравил вас, а графиня бросила на поле рукав! – Гастон прерывисто вздохнул, наблюдая, как хозяин невозмутимо переодевается в простую льняную рубашку. – За такую победу я отдал бы все на свете!

– Турниры и настоящие сражения – не одно и то же, – заметил Ив.

Оруженосец уставился на него, забыв о своих обязанностях.

– Не может быть! На турнирах тоже нужна отвага!

Ив нетерпеливо указал на ведро и кувшин. Гастон опомнился и бросился за водой, которую ему следовало приготовить заранее. Пока рыцарь умывался, мальчик восхищенно глазел на него. Наконец Ив потряс головой и с любопытством взглянул на оруженосца.

– Неужели ты так ничего и не понял? Я сражался по прихоти графа, моего господина, который устраивает ристалища, чтобы повеселить свою жену. Я получил приказ и исполнил его – во славу моего господина и покровителя.

– Но вы и себя покрыли славой!

– Нет, только моего господина, – поправил Гастона Ив. – Скромность украшает истинного рыцаря. – И он вытер лицо полотенцем.

– Но разве завоеванный приз ничего для вас не значит? – изумился Гастон. – Вам наверняка достанется дюжина жеребцов и сундук золота, не говоря уже о благосклонности множества дам!

– Богатство появляется и исчезает, Гастон, – возразил рыцарь. – Остаются лишь знания. Только они помогают человеку занять свое место в мире. – Ив свято верил в то, что втолковывал оруженосцу.

За стенами шатра раздались звуки труб, герольды объявили имя очередного претендента на победу. Гастон метнулся к выходу, его глаза разгорелись. Похоже, слова Ива влетали пареньку в одно ухо и тут же вылетали из другого. Впрочем, сердиться на преданного ему всем сердцем оруженосца было нелегко.

– Где вино? – наконец спросил Ив.

Спохватившись, Гастон торопливо поднес ему кувшин и кубок, время от времени бросая любопытные взгляды в сторону поля. Наконец Ив понял, что сегодня мальчишку наставлениями не проймешь.

– Ступай, – обронил он. Этот приказ не понадобилось повторять дважды; Гастон исчез в мгновение ока.

Ив покачал головой: неужели и он когда-то был так же молод и любопытен? Он потягивал вино, наслаждаясь кратким уединением и теплом солнечного дня. Вино имело приятный привкус гвоздики. Расслабляя натруженные мускулы, рыцарь размышлял о том, как быть дальше с оруженосцем. Мальчик жадно слушал менестрелей и назубок выучивал большие отрывки старинных баллад. Его воображение было на редкость богатым, память – поразительной. Кое-кто считал, что ему прямая дорога в менестрели. Но если вспомнить о самозабвенной любви паренька к оружию, становилось ясно: его дядя не ошибся, избрав для Гастона участь рыцаря. Вот только досадная пылкость...

Размышления Ива прервал чей-то кашель у входа в шатер – должно быть, гонец принес поздравления от графа.

– Кто там? – спросил Ив.

– Лорд де Тулли к шевалье де Сен-Ру! Услышав этот ответ, Ив невольно вздрогнул; такого гостя он не ждал.

Приятная безмятежность мгновенно исчезла. Ив напрягся, как натянутая струна, встретив взгляд ледяных синих глаз.

За прошедшие двенадцать лет лорд де Тулли почти не изменился. Он по-прежнему остался невысоким и поджарым, только волосы побелели, щеки запали да правая рука тяжело опиралась на трость. Под взглядом пристальных глаз сурового старца Ив вновь почувствовал себя мальчишкой.

Они расстались отнюдь не друзьями. Долгие годы Ива мучили ненависть и гнев. С достоинством выдерживая поединок взглядов, он сохранил на лице привычную маску равнодушия.

Слуга де Тулли медлил возле входа.

– Ты смело сражался, – наконец процедил де Тулли и бросил через плечо слуге: – Оставь нас. – И, заметив, что тот медлит в нерешительности, рявкнул: – Сейчас же!