Книга Над осевшими могилами - Джесс Уолтер

Водопад завораживал. В паршивом настроении Каролину Мейбри всегда тянуло к реке. Желание забыться приводило ее к каменистым стремнинам, бурлившим в самом центре города. Спокойная в верховьях, изобиловавших безмятежными омутами, здесь Спокан ярилась и пенилась, безумствуя в водопаде.

Удивительно, как река притягивала. Бывало, Каролина спешила по делам, или утром бегала трусцой, или катила на велике, но вдруг оказывалась на пешеходном мосту, разделявшем водопад и плотину на Монро-стрит. И тогда, завороженная водяным каскадом в сердце города, постигала размах потока, проникаясь верой в иное предназначение реки, нежели транспортная артерия или источник энергии. Водный поток очищал город, унося прочь его мусор, пороки, самоубийства. Река промывала длинную серую рану цивилизации. Со временем Каролина стала приносить сюда собственные хронические хвори – внезапную одинокость, регулярное отчаяние и затворничество. Стремнина полностью не исцеляла, однако зазубренные тревоги тонули в белых барашках вкруг валунов, торчавших из воды, словно переломанные кости сквозь кожу

Каролина постояла на мосту и, глянув на часы, покатила коляску в парк, где народ возлежал на подстилках, метал фрисби и пинал хэки-сэк[1]. Парк на берегу речного рукава, плотиной отделенного от стремнины, был хорош для уток, влюбленных парочек и для тихого созерцания. Здесь река, серая и спокойная, текла, точно расплавленный металл. В гулком рокоте водопада Каролине было уютнее, чем в парковой тиши. Стряхнув задумчивость, она выкатила коляску на тропу. Потом заняла позицию и стала ждать.

В свои тридцать шесть Каролина Мейбри выглядела на десять лет моложе, но чувствовала себя на десять лет старше. Круглые зеленые глаза и короткие каштановые волосы смягчали ее облик атлетической дылды. Поставив коляску на въезде широкого моста, она привалилась к столбу и перевязала шнурки новых кроссовок. Подняла голову, установила визуальный контакт с бомжем в новых кроссовках, весь день слонявшимся на другом берегу. Потом, действуя по протоколу, потянулась, сделала наклон, оправила синтетический спортивный костюм, проверила младенца в коляске, надела темные очки и оглядела парк.

Впечатление странное, но привычное, будто рассматриваешь настенную карту, где флажками отмечены основные фигуранты. Промелькнуло и дежавю (Каролина всегда считала его сродни безумию), придававшее смысл всякой бессмысленной мелочи. Оглядывая парк, Каролина внушала себе, что все вокруг — фрисби, собаки, даже река и уж тем более она сама, молодая мамаша, в солнечный денек отправившаяся на прогулку, – нереально.

На другом берегу джентльмен на скамейке отвлекся от позавчерашнего номера «Уолл-стрит джорнал» и, перехватив взгляд Каролины, улыбнулся. Собственные мысли оглушали Каролину, будто все могли их прочесть и поинтересоваться, откуда ей известно, что джентльмен торчит на скамейке весь день и почему сей господин, она сама и вышеупомянутый бомж обуты в девяностодолларовые кроссовки одной фирмы.

Вся троица – Каролина с ребенком на одном берегу, бомж с рюкзаком и бизнесмен с газетой на другом – расположилась этаким треугольником, обрамлявшим мост. В середине треугольника (сразу за мостом, на стороне бизнесмена и бомжа) маячил жилистый чернокожий парень в мешковатых джинсах с уймой карманов, белой футболке, незашнурованных кроссовках и бейсболке с логотипом «Нью-Йоркских гигантов». Каролина знала, что зовут его Кевин Хэтч, кличка Паленый. Если б кто и впрямь подслушал мысли Каролины, он бы очень удивился ее Познаниям, уподоблявшим ее близорукому божеству, которому ведомо все, кроме ближайшего будущего.

В ухе Каролины просипел голосок: «Мы готовы. Берем на сделке».

Каролина села против моста и открыла книгу в мягкой обложке. Примерно раз в минуту она переворачивала страницу. Через пять страниц встала, заглянула в коляску и вновь села, привалившись к столбу. Минут через десять к Паленому подошел человек. Лет сорока, длинноволосый. Штаны хаки, черная футболка, темные очки. Каролина поняла, что ничего о нем не знает. Паленый настороженно поздоровался, но потом улыбнулся, словно человек помянул общего приятеля. Незнакомец что-то говорил, Паленый слушал, изредка кивая.

Вокруг ворковали парочки, канючила детвора, о чем-то трепались мужчины в костюмах. На другом берегу бомж поднялся с газона и лениво зашагал к мосту. Сквозь жиденькую облачность, озарив реку и парк, пробилось солнце. Будто на сцене подняли занавес.

Агенты ждали, когда отработанным жестом Паленый подаст руку незнакомцу в хаки. Первое рукопожатие – передача наркотика, второе – денег. Но этого не случилось, треп продолжался. В основном говорил незнакомец, иногда Паленый вставлял словечко. Наконец он полез в карман. В тридцати футах от него бизнесмен сложил старую газету, поднялся с лавочки и сунул руку под пиджак.

Каролина тоже изготовилась, но ее перебило приглушенное знакомое треньканье. Не выключила мобильник, что ли? Телефон лежал в коляске. Каролина огляделась и, помешкав, цапнула мобильник, нечаянно прихватив край одеяльца. Резко выпрямилась, и сверток с младенцем вылетел из коляски, точно выпущенный из рогатки. Или подброшенный батутом.