Книга Я и мои гормоны - Пол Винсент

Тестостерон вызвал утреннюю эрекцию и пошел досыпать. Когда стрелка часов доползла до цифры семь и будильник истошно зазвенел, Адреналин в ту же секунду подбросил хозяина вверх и заставил его сердце забиться в бешеном ритме. От такой побудки какое-то время Билл не мог прийти в себя и запаниковал. Адреналину нравилась его работа – именно за это его считали крутым.

Каждое утро было похоже на предыдущее. Гистамин – главный по раздражению – уже начал от этого уставать. Он с легкостью мог догадаться, кто заговорит следующим и что именно будет сказано. Поэтому он заранее приготовил язвительный ответ.

– Хотелось бы знать, получится у нас сегодня перепихнуться или нет? – спросил Тестостерон.

– А как бы тебе хотелось: до визита к семейному психоаналитику или после? – ответил вопросом на вопрос Гистамин.

– Без разницы. – Тестостерон старался выглядеть непритязательным.

– А можно мы сделаем это в машине, а? Мне всегда хотелось трахнуться на заднем сиденье! – встрял в разговор уже основательно возбудившийся Адреналин.

– Кто бы сомневался, дружище, – съязвил Гистамин. – Полагаю, парни, главный вопрос на сегодня – это будет ли у нас секс вообще. Последнее время Билл чего-то не очень ладит с Эвелин, поэтому, скорее всего, нам ни черта не светит.

Все гормоны знали, что он был прав. Словно подтверждая их наихудшие опасения, Билл и Эвелин стали препираться. Они теперь занимались этим все чаще и чаще. Как правило, это были ссоры без причины, поэтому прекратить их было практически невозможно. Сейчас говорила Эвелин, и никто не мог понять, о чем именно, но это не помешало Тестостерону моментально настроиться на воинственный лад.

– Что она сказала? Это она кому? – завелся он.

– Расслабься, Тестостерон, – попытался успокоить его Кортизол – миролюбивый гормон, призванный подавлять любые возмущения, которого никто и никогда не слушал.

– Я хочу знать, о чем она говорит, – снова потребовал Тестостерон.

Но тут в свою очередь заговорил Билл. В таких ситуациях он казался себе верхом остроумия, на самом же деле ему редко удавалось выдать нечто оригинальное.

– Конечно, Эвелин, ты права, ты совершенно права, – ответил он.

Тестостерон отнесся к этому с недоверием. Он был настроен на схватку и, если бы у него были кулаки, он стал бы их разминать.

– Ты все делаешь просто великолепно, дорогая. Ты просто само совершенство, – продолжал Билл. – И у тебя есть только один маленький недостаток – это то, что ты никак не хочешь заткнуться.

Тестостерон захлебнулся от восторга:

– Узнаю старину Билла! Ему нет равных в таких ссорах.

– Действительно, здорово, – с досадой процедил Гистамин.

В это время Эвелин выходила из комнаты, и муженек нанес ей завершающий удар в спину:

– Ты нрава. Что бы я ни говорил, ты всегда права, а я всегда заблуждаюсь.

Гистамин содрогнулся:

– Ох, Эвелин ненавидит, когда Билл это говорит.

– А особенно хорош этот прием при методичных повторениях, – подлил масла в огонь Адреналин.

Гистамин постарался обратить внимание коллег на непродуктивность тактики постоянных ссор в качестве прелюдии перед сексом, которого они все так желали, а Тестостерон привнес ясности:

– Понимаете, это ведь практически одно и то же… Вот, к примеру, драка, так? Драка – это прикольно. С другой стороны – секс. И секс… ну то есть… секс – это тоже прикольно. – Тут он сделал паузу, предназначенную для усиления эффекта от сказанного, но в результате потерял мысль и повторился: – Короче, и секс, и драка – это прикольно.

– Мы ругаемся, потому что скучаем и разочаровываемся. А ссора – это хоть какое-то развлечение, – подвел итог Адреналин.

– Что не может не радовать, – снова начал Тестостерон. – Ну, так как, мы собираемся перепихнуться или нет?

– Чтоб я сдох, – произнес Гистамин с сарказмом свое любимое выражение.

– Феромон! – позвал Адреналин.

– Чего изволите? – отозвался Феромон одновременно учтивым и непристойным голосом.

– Давай-ка ноги в руки и поговори с гормоншами Эвелин. Тестостерон хочет перепихнуться.

– Как это так получается, что именно он всегда отправляется общаться с телками? – поинтересовался Тестостерон.

– Потому что только у него есть пропуск, и только он может покидать тело.

Тестостерон умолк. Ему было как-то не по себе, но он не мог понять отчего.

День только начался, а Гистамин был уже сыт своими приятелями по горло:

– Послушай, Тестостерон, почему бы тебе не пойти и не поработать, а?

– Чего? Поработать? А что, собственно, ты мне предлагаешь? – без нотки недовольства в голосе отозвался Тестостерон.

– Отправляйся к Биллу в голову и поколдуй над его лысиной – чего-то она уже совсем перестала расти, а в перерыве можешь заняться его животом.

– Точно. И я должен заниматься этим каждый день? – раздумывал Тестостерон.

– Ага.

– По-моему, это не так прикольно, как перепихнуться.

– Да. Это просто отстойное занятие.

Тестостерон пытался вспомнить, было ли в его жизни еще что-нибудь, чем бы он сейчас мог развлечься, но прежде чем он успел спросить, его перебил Гистамин:

– Тестостерон, ты и вправду такой тормоз?

– Наверное, да. Во всяком случае, так мне все говорят.

Страховая компания, на которую работал Билл, была основана еще в XIX веке, но никогда не переезжала с места на место. Разрастаясь, она занимала все большие площади. Строение, в котором трудился Билл, но праву считалось шедевром архитектуры шестидесятых. Никто не мог бы назвать это здание бельмом на глазу их городка, тем не менее оно имело обширный невыразительный фасад, который солидно возвышался над уровнем моря и доминировал в скучном городском ландшафте, делая его просто катастрофически унылым. Компания, в свою очередь, также доминировала над городом, но в несколько ином смысле. Она разрасталась такими темпами, что в один прекрасный момент все уверовали, что любой выпускник школы или института сможет получить в ней работу. Биллу повезло – он закончил университет; в свое время это давало ему чувство уверенности в себе, но тем утром от университетского образования были одни проблемы.

Подняв голову от бумаг, Билл осмотрелся. Под его началом были три сотрудника. Сидя за своим столом, он мог видеть больше людей – человек пятнадцать-двадцать, большинство из которых знал по именам. Но хуже всего было то, что некоторых он помнил еще со школы. Биллу казалось, что никто из них не сделал в своей жизни ровным счетом ничего, все просто следовали по пути наименьшего сопротивления.