Книга Кто-то из вас должен умереть! - Александр Звягинцев

* * *

Студеным январским утром начинающий работник городской прокуратуры Викентий Владиленович Багринцев ехал в составе следственной группы на первый в его жизни обыск. Возглавлял группу следователь по особо важным делам Герман Кириллович Коваль, по-спортивному поджарый мужчина с насмешливым и въедливым характером, о котором в прокуратуре ходили легенды. Говорили, что если он брался за дело, то доводил до суда любой ценой. Викентий, мечтавший стать таким же легендарным «важняком», давно хотел работать с Ковалем. И вот мечта осуществилась.

Уже в машине Викентий узнал, что группа – в нее входили еще два милицейских опера – едет на обыск в квартире директора мехового комбината Круглова, и сразу заволновался. Дело было в том, что в школе они учились вместе с дочерью Круглова. Он тут же сказал об этом Ковалю. «Важняк» покосился на него и усмехнулся:

– Шашни небось с ней крутил, с этой самой дочкой?..

– Да не было никаких шашней! Я и не видел ее уже много лет! Она после школы в Москве в университете училась, да там и осталась… Отец ей там квартиру сделал… Замуж она вышла за дипломата… Круглов для нее ничего не жалел, потому что мать у нее умерла, когда она совсем маленькой была, – торопливо рассказывал Викентий.

– Понятно… – задумчиво протянул Коваль.

Всю оставшуюся дорогу Викентий вспоминал Зину Круглову – высокую красивую девушку, в которую он действительно был тайно влюблен. Но тогда, в школе, Викентий был слишком тихим и незаметным, чтобы сказать об этом неприступной Кругловой, которую провожали жадными глазами, кажется, все старшеклассники. Вот такой она в его памяти и осталась – гордой и недоступной.

– А ты, Багринцев, раньше на обыски выезжал? – покосился на него Коваль.

– Нет, – признался Викентий. – Но нас учили…

– Учили… – чуть усмехнулся Коваль. – Занятие это, Багринцев, специфическое. Так что ты там не суетись. Будешь вести протокол. Пока с тебя хватит. Впечатлений и так будет достаточно… Это я тебе обещаю.

Ехали долго – Круглов жил в собственном доме за городом. Викентий старательно вспоминал, что им говорили по поводу обысков во время учебы в институте. В голове вертелись какие-то обрывки. Обыск – это следственное действие, характерным элементом которого является принуждение по отношению к обыскиваему… При обыске следователь должен не просто искать, а действовать, используя тактические и психологические приемы, постоянно оказывая влияние и давление на обыскиваемое лицо… И тут же он вдруг опять почему-то вспоминал Зину, ее всегда гордо поднятую голову, улыбку, обращенную к каким-то своим, тайным мыслям…

Круглов, дородный, представительный мужик с помятым, сонным лицом, ознакомившись с постановлением на обыск, моментально сник, бессильно махнул рукой и уселся на диван. Он словно не услышал предложение Коваля предъявить ценности и деньги, приобретенные незаконным путем.

Под большим портретом дочери Круглов сидел прямо и потерянно. Портрет этот буквально притягивал взгляд Викентия. Он узнавал и не узнавал свою школьную любовь. Потому что с полотна на него смотрела не юная девушка, которую он обычно видел в школьной форме, а молодая женщина в расцвете своей замечательной красоты. И было в ее глазах, вдруг показалось Викентию, нечто необычное, какое-то знание, с которым она ни с кем не может поделиться…

Но тут к нему подошел Коваль и еле слышно спросил:

– Она? Дочь?

Викентий кивнул – она, Зина…

Обыск шел успешно, опера просто не успевали складывать на огромном круглом столе под тяжелой люстрой золотые часы, браслеты, кольца, пачки денег, дорогие меха, которые были небрежно рассованы по всему дому, в каждой комнате. Викентий не успевал записывать. Круглов смотрел на происходящее безучастно. Когда все ценности в доме были обнаружены, Коваль сказал:

– Это все, гражданин Круглов?

– А вам мало? – вяло усмехнулся тот.

– Дело не в том – мало или много, – наставительно сказал Коваль. – Мы должны изъять все ценности, которые вы похитили у государства и народа. Понимаете – все.

– Я не помню, – пожал плечами Круглов. – Может, все… Не помню.

– Так-так, – остановился прямо напротив него Коваль.

Подняв глаза на портрет, он стал смотреть на Зину, словно прикидывая про себя что-то. Круглов, проследив за его взглядом, сразу напрягся.

– Это, я так понимаю, ваша дочь, – задумчиво, даже участливо сказал Коваль.

– Да, а что?

– Красавица, училась в Московском университете, сейчас живет в столице нашей родины, которую вы нещадно обворовываете. Муж у нее, кажется, дипломат… Я не ошибаюсь?

Круглов откинулся на спинку дивана.

– Откуда вы все это знаете? При чем здесь Зина?

Викентий понимал, что Коваль сейчас будет без всякой жалости давить на Круглова. Давить на самое его больное место. А указал ему на него совершенно случайно он, Викентий…

– Как при чем ваша дочь? – вскинул брови Коваль. – По данным следствия, вы похитили гораздо больше, чем то, что мы сейчас нашли. Значит, часть ценностей вы где-то спрятали? Вопрос – где? Скорее всего, у дочери – вашей самой близкой родственницы и, так сказать, наследницы. Поэтому сразу после обыска у вас мы свяжемся с Москвой и сообщим, что ценности могут быть спрятаны у нее. И к ней придут с обыском.

– К Зине? С обыском? – Круглов смертельно побледнел. – Вы сума сошли? У нее ничего нет! Она ничего не знает! Она… она… Она совсем другая… Она святая…