Книга Первое дело Мегрэ - Жорж Сименон

Низкий черный барьер разделял комнату пополам. В той половине, которая предназначалась для публики, у выбеленной стены, сплошь оклеенной служебными объявлениями и плакатами, стояла только черная скамья без спинки. Другую половину комнаты занимали столы с чернильницами, полки, забитые толстенными справочниками, тоже черными, так что все здесь было черное и белое. Но главной достопримечательностью комнаты была печка, красовавшаяся на листе железа, – чугунная печка из тех, что в наши дни можно встретить разве только на вокзале какого-нибудь захолустного городка. Труба печки сначала круто поднималась вверх, к самому потолку, а потом, изогнувшись, тянулась через всю комнату и исчезала в стене.

Лекер, полицейский агент с детским лицом, чуть розовым и припухлым, сидел в расстегнутом мундире и пытался вздремнуть, положив голову на согнутую в локте руку. Стенные часы в черном футляре показывали двадцать пять минут первого. Время от времени единственный газовый рожок, освещавший комнату, тихо покашливал. Сухо потрескивали дрова в печке.

Тишину ночи все реже и реже нарушали возгласы подгулявших прохожих, разухабистая песня какого-нибудь пьянчуги или стук колес фиакра, с грохотом катившегося по крутой улице.

Секретарь комиссариата квартала Сен-Жорж сидел в левом углу комнаты и, низко склонившись над столом и шевеля губами, словно школьник, читал только что вышедшую брошюру: «Курс описательных признаков (словесный портрет) для офицеров и инспекторов полиции».

На форзаце книги чья-то рука аккуратно вывела лиловыми чернилами: «Ж. Мегрэ».

Трижды за ночь молодой секретарь комиссариата Жюль Мегрэ поднимался со своего места, чтобы помешать дрова в печке. Воспоминания об этой печке он пронесет через всю свою жизнь: почти такая же будет стоять у него на Набережной Орфевр, а позднее, когда центральное отопление будет проведено во все помещения Сыскной полиции, Мегрэ – уже дивизионный комиссар и начальник оперативной группы – добьется разрешения сохранить такую печку в своем кабинете.

Итак, наступило 15 апреля 1913 года. Сыскная полиция называлась тогда еще Сюртэ.[1]В то утро некий коронованный иностранец прибыл на вокзал Лонгшан, где был встречен торжественно президентом Республики. Кортеж, эскортируемый частями национальной гвардии в парадной форме, медленно двигался по авеню Дю Буа и по Елисейским Полям.

В тот же день в Онере состоялся торжественный вечер, и только к ночи стих гул народных гуляний и погасли огни фейерверков.

Полиция просто с ног сбилась. Несмотря на меры предосторожности, несмотря на заранее произведенные аресты и на договоренность с некоторыми лицами сомнительной репутации, можно было в любой момент опасаться какой-нибудь выходки со стороны анархистов: того и гляди, по маршруту следования высокого гостя могла взорваться бомба.

Мегрэ и полицейский агент Лекер коротали ночь в комиссариате полиции квартала Сен-Жорж, на тихой и спокойной улице Ля Рошфуко.

Ровно в час двадцать пять минут оба одновременно подняли головы, заслышав торопливые шаги на тротуаре. Дверь распахнулась. Запыхавшийся молодой человек, щурясь, осмотрелся, ослепленный светом газового рожка.

– Господин комиссар? – спросил он, с трудом переведя дыхание.

– Я его секретарь, – ответил Мегрэ, не поднимаясь с места.

Он и не подозревал, что в этот момент началось его первое самостоятельное дело.

Молодой человек оказался хилым блондином с голубыми глазами и нездоровым румянцем на щеках. Поверх черного костюма на нем был прорезиненный плащ, в одной руке он держал котелок, другую то и дело прикладывал к распухшему носу.

– На вас напали бандиты?

– Нет. Я пытался помочь женщине, которая звала на помощь.

– На улице?

– В особняке на улице Шапталь. Вы должны немедленно отправиться туда!.. Они выставили меня за дверь.

– Кто?

– Какой-то верзила… Не то дворецкий, не то консьерж.

– А не лучше ли рассказать все сначала? Что вы делали на улице Шапталь?

– Я возвращался с работы. Меня зовут Жюстец Минар. Я второй флейтист в оркестре Лямурэ, а по вечерам играю в ресторанчике «Клиши». Живу на улице Ангиен, как раз напротив «Пти Паризьен». Я шел, как обычно, сначала по улице Баллю, а потом по Шапталь.

Мегрэ добросовестно и подробно записывал все показания тщедушного блондина.

– Когда я был уже на середине улицы, почти всегда безлюдной в этот час, я заметил автомобиль. Это был «дион-бутон», мотор его работал, хотя он стоял на месте. В нем сидел мужчина в сером кожаном пальто, большие темные очки скрывали часть его лица. Когда я поравнялся с ним, на третьем этаже особняка распахнулось окно.

– Вы запомнили номер дома?

– Да. Семнадцать-бис. Это, как я уже сказал, особняк с большим подъездом. Нигде не было света. Только второе окно, если считать слева, было освещено – то самое, которое открылось. Я поднял голову и увидел силуэт женщины, которая выглянула в окно и закричала: «На помощь!..»

– Вы что-нибудь предприняли?

– Погодите… Кто-то, по-видимому, оттащил ее назад. И в тот же миг раздался выстрел. Я обернулся к автомобилю, мимо которого только что прошел, но он резко взял с места и умчался.

– Вы уверены, что это был выстрел, а не треск мотора?

– Уверен… Тогда я подошел к двери и позвонил.

– Вы были один?

– Да.

– У вас было оружие?

– Нет.

– Что же вы собирались делать?

– Но… Вопрос сбил флейтиста с толка: он растерялся и не знал, что ответить. Если бы не усики и редкая бородка, ему можно было бы дать не более шестнадцати лет.

– Соседи ничего не слышали?

– Мне кажется, нет.

– Вам открыли?

– Не сразу. Я звонил по меньшей мере три раза. Потом стал стучать ногами в дверь. В конце концов я услышал шаги, потом кто-то снял цепочку, отодвинул засов.

В подъезде света не было, но как раз перед самым домом горел газовый фонарь.

Час сорок семь минут… Флейтист то и дело бросал испуганный взгляд на часы.

– Верзила в черном костюме – должно быть, дворецкий – спросил меня, что мне угодно.

– Вы говорите, он был одет?

– Ну да!

– В брюках и при галстуке?

– Да.

– А между тем в доме было темно?