Книга Последняя комета - Матс Страндберг

* * *

НАЧАЛО КОНЦА (27 МАЯ)

Мои ноги становятся ватными, когда я в общем потоке студентов двигаюсь к коридору. Люди повсюду. Все больше телефонов звонит, болтовня становится громче, и уже невозможно различить, кто о чем говорит. Некоторые плачут. Но я ничего не чувствую. Как будто наблюдаю за всем со стороны. Словно все происходящее меня не касается. Похоже, сработал некий защитный механизм, и мне остается только благодарить его за это.

Тильда отвечает после первого гудка.

– Ты в школе? – спрашиваю я.

– Нет, – говорит она. – Я шла из бассейна, когда услышала. Скоро буду дома.

– Я приду.

– Поторопись.

Я обещаю так и сделать и, отключая вызов, успеваю услышать, как она всхлипывает.

Дальше по коридору раздается чей-то крик. Я пытаюсь выйти в Интернет, но сеть перегружена. Хампус говорит мне что-то. Проходя мимо окна, я сквозь тонкую ткань рубашки чувствую проникающее с улицы тепло. Снаружи светит солнце, деревья неестественно зеленые. По-прежнему раннее утро.

Первый урок только начался, когда директор школы заглянув в класс, махнул нашему учителю математики Рольфу, прося его подойти. Они шептались о чем-то в коридоре, и я мог видеть их, наклонившись вперед над партой. Дверь соседнего класса распахнулась. Я услышал шаги и приглушенные голоса, потом опустил глаза на задание контрольной работы, которое Рольф только что раздал. Последняя контрольная в этом полугодии. Телефоны зазвонили один за другим. Самые разные мысли полезли в голову (теракт? война?), но я естественно и представить не мог того, о чем, вернувшись в классную комнату, рассказал Рольф. Его руки дрожали, когда он вытирал очки в попытке выиграть время.

Я спускаюсь в вестибюль. Ищу взглядом Юханнеса. Его нигде нет. Многие вокруг рыдают навзрыд, абсолютно не стесняясь. Когда я вижу это, ощущение нереальности происходящего только усиливается. Но хватает и таких, как я. Тоже словно пребывающих в другом измерении. Когда я встречаюсь с ними взглядом, создается впечатление, что мы видим друг друга во сне.

Кто-то врезается прямо в меня. Девица в шапочке выпускницы. Она роняет все, что было у нее в руках, ноутбук с шумом падает на пол, и, судя по звуку, с ущербом для него. Куча бумаг разлетается по сторонам, ручки катятся по полу.

– Черт, извини, – говорю я и наклоняюсь, намереваясь ей помочь.

Но она уже побежала дальше. Остался только сладковатый запах ее духов. Я опять выпрямляюсь. Смотрю на ноутбук. Чувствую что-то вроде легкой паники. Воздух вокруг меня наполняется голосами, это давит на барабанные перепонки, мне не хватает кислорода. Вестибюль никогда не казался таким маленьким.

Я выхожу на школьный двор. Он тоже заполнен голосами, но здесь, по крайней мере, легче дышать. На небе ни единого облачка. Только голубая пустота надо мной.

Она где-то там.

Эта мысль приходит мне в голову машинально, совершенно независимо от моего желания. Я знаю, что уже никогда больше не смогу смотреть на небо так, как раньше.

Телефон вибрирует в моей руке. Лицо мамы Джудетт на экране.

Ее новая квартира находится в нескольких кварталах от школы. Я начинаю бежать, лавируя между группами учеников. Подошвы моих ботинок стучат по асфальту. Птицы громко щебечут о чем-то между собой. В воздухе привычные для этого времени запахи. Сирень. Сырая трава. Дорожная пыль. Автомобиль припарковался прямо на тротуаре. Один и тот же выпуск новостей звучит отовсюду. Я узнаю голос премьер-министра, но не могу разобрать слова.

Я бегу дальше. Папаша идет в сторону парка развлечений со своей дочкой. Он сосредоточено слушает ее болтовню о роботе, который может превращаться в кота. Я смотрю на отца девочки. Мне становится интересно, знает ли он о случившемся. Хочется верить, что нет, что он будет оставаться в неведении еще несколько минут. Они исчезают из моего поля зрения, когда я поворачиваю за угол и вижу трехэтажный дом из бледно-розового кирпича. Я прохожу через парковку, где стоит видавшая виды «тойота», купленная Джудетт где-то неделю назад.

Запах в подъезде все еще кажется мне непривычным. Я перепрыгиваю сразу через две ступеньки за раз, чтобы быстрее добежать до верхнего этажа. Открываю дверь своим ключом. Вхожу в прихожую, где еще стоят неразобранные коробки с вещами. Телевизор находится в гостиной.

– Симон! – кричит Джудетт и поднимается с дивана, когда я переступаю порог.

Она все еще в махровом халате. Я смотрю на экран. Пресс-конференция в Розенбаде, вспышки фотоаппаратов, наша госпожа премьер-министр выглядит так, словно она не спала всю ночь.

– Ты слышал, что произошло? – спрашивает Джудетт, как бы между прочим.

– Да.

Она обнимает меня. Ощущение нереальности, защищавшее меня до сих пор, начинает пропадать. Мне хочется оставаться в ее объятиях. Чувствовать себя маленьким. Услышать, что все будет хорошо, и мне нечего бояться, и что я вместе с другими стал жертвой самой большого в мире обмана.

Сейчас я ничего не хочу, кроме одного.

– Стина скоро будет, – сообщает Джудетт.

– Мне надо домой к Тильде.

Я вырываюсь из ее объятий.

– Где твои ключи от машины?

– Ты же не можешь ехать сам, – говорит она машинально.

– Я не думаю, что полиция сегодня будет проверять права.

Когда я слышу собственные слова, до меня начинает доходить масштаб происходящего. Как будто пропасть разверзлась перед ногами. И я стою на самом ее краю.

Джудетт кладет прохладную руку мне на щеку:

– Друг мой! Я понимаю тебя. Но нам необходимо быть вместе и поговорить об этом.

– Я быстро вернусь. Обещаю.

Она открывает рот, намереваясь возразить, но я уже выбегаю в прихожую, нахожу ключи в кармане ее куртки. Джудетт кричит мне вслед. Я слышу только обрывок собственного имени, когда входная дверь за мной захлопывается.

Ключи звенят в моей руке, когда я снова бегу вниз по лестнице и через парковку. Джудетт продолжает кричать с балкона, но я не отвечаю. Я сажусь за руль «тойоты», пристегиваю ремень безопасности и включаю зажигание. Выезжаю на дорогу.

Мое сердце отбивает барабанную дробь. Руки онемели. Впервые я еду сам. Мне не стоило делать этого именно сейчас.

Телефон вибрирует. Джудетт, конечно. Я откладывают его на пассажирское сиденье, где он продолжает рычать, словно крошечный злой зверек. Я еду вдоль железной дороги, проезжаю станцию. Перед ней столпились люди. Все они таращатся на небо. Пара девиц лет двадцати истерически хохочет.

Уголком глаза я замечаю движение. Тормоза визжат, когда я резко вдавливаю педаль в пол. Пожилой мужчина злобно глазеет на меня с перехода.