Книга Пиранья. Первый бросок - Александр Бушков

Он скользил над светлым песчаным дном словно призрак илиангел – чересчур материальный для призрака и слишком грешный для ангела,признаться, но полет-скольжение в прозрачной воде и в самом деле былпризрачно-бесшумным. Как-никак в своем деле он смотрелся если и не асом, то ужсостоявшимся профессионалом, точно.

Он шел замыкающим, на правом фланге. Дно здесь понижалосьплавно, протяженным откосом, но остальные, плывшие далеко впереди, уже былизначительно ниже: двое буксировали перед собой «око» (неимоверно засекреченнуюхреновину, больше всего напоминавшую снабженный короткими крыльями пылесос), заними, чуть правее и сзади, размеренно колыхали ластами Волчонок с Черномором,еще правее – трое, еще правее и опять-таки сзади плыл Коля Триколенко, онже Морской Змей, ну, а замыкающим двигался Кирилл Мазур, по молодости лет неимевший клички (что служило источником легоньких потаенных терзаний, посколькубез клички ты как бы и неравноправен пока что вовсе, хоть и профессионал).

Красота вокруг имела место такая, что у любого бездельникавроде Кусто от эстетического умиления спирало бы в зобу дыханье. Увы, в отличиеот «туриста» Кусто, они были на работе. На серьезной работе. А потому и заросликораллов, розовые и фиолетовые, причудливо-загадочные, и стайки рыбок –пестрых, полосатых, радужных – были сейчас для них чем-то вроде тех самыхнебесных красот, причудливых облаков и многоцветных закатов, на которые никогдане обращает внимания запаренный страдой крестьянский мужик. Какие там закаты,когда нужно выкосить ложок до дождя...

В отлаженном походном ордере вдруг произошел секундный сбой.

Первыми остановились ребята с «пылесосом». Тот, что справа,по кличке Папа Карло, дважды щелкнул кастаньетами – и его напарник попрозвищу Князь тоже притормозил с наработанной сноровкой, а там и остальныезамкнули их в кольцо. Морской Змей, как и полагалось хорошему командиру, всоответствии с чапаевскими наставлениями держался повыше остальных, что вполнесоответствовало сейчас земному «позади».

Что-то там усмотрела на дне хитрая электроника. Однако уКирилла – как наверняка и у остальных – не было и тени жгучегоромантического предвкушения. За три дня случалось столько ложных тревог, чтоони плюнули на азарт и предвкушение. Электроника, хоть и хитрая, интеллектом неблистала, она попросту реагировала на любой металл, в точности так, как глупыйдворовой щенок, еще не выросший в толкового цепного кобеля, тявкает на все, чтооказывается в поле зрения. А металл мог оказаться самого разногопроисхождения – от искомого до прозаической вилки, оброненной за бортнерадивым коком с туристской яхты...

Волчонок с Черномором прямо-таки поползли по дну, погружая впесок ножи, поднялись струйки взбаламученных песчинок из тех, что полегче,брызнули в стороны пестрые рыбешки.

Кирилл, покосившись вправо, отплыл на пару метровлевее – совсем недалеко, в разрыве ближайшего кораллового лабиринта, напеске распластался большой серый блин с плавниками-треугольниками и тонкимхвостом. Скат-хвостокол, чтоб ему, твари такой, утонуть спьяну на неглубокомместе. Если приложит ядовитым шипом, мало не покажется. Пристукнуть бы гада,но, располагая лишь ножом, в такое предприятие ввязываться не стоит...

Он все же не удержался, подобрал обломок мертвого кораллачуть побольше кулака, прицелился и аккуратненько запустил его по дуге так, чтосерому блину прилетело в точности по тому месту, где у собаки находитсязагривок.

Песок взвихрился бесшумным взрывом – ушибленный скатрванул прочь, стелясь над самым дном, быстрее лани уходя на глубину. Осталосьполное впечатление – что-то такое было в его движениях и развороте,– чтоизобиженный морской житель от души матернулся по-своему, на неразгаданномрыбьем языке.

Морской Змей – как и полагается хорошему командиру,затылком видевший все, что происходило в расположении части,– энергично показалКириллу кулак. Кирилл смущенно развел руками, автоматически изобразив нафизиономии раскаяние, чего под маской все равно нельзя было углядеть.

Очередная пустышка, конечно: Волчонок поднял руку, сжимаяобтянутыми черной резиной пальцами здоровенный, тронутый ржавчинойшарикоподшипник с обрывком светлой капроновой лески. Все было понятно. Сноваони столкнулись с изыском творческой фантазии местных рыбаков, присобачивавшихк сетям в качестве грузил всевозможные тяжелые предметы. Морской Змей сделалнедвусмысленный, с похабным оттенком жест – и подшипник полетел на дно. Авсе девятеро, размеренно колыша ластами, двинулись дальше в прежнем порядке.

Над ними не поднялось ни единого воздушного пузырька –акваланги были с замкнутым циклом, так что ни одна живая душа не смогла быопределить на поверхности, что под лазурной и безмятежной морской гладьюстранствуют часами, с небольшими перерывами, новоявленные Ихтиандры наших дней.Их вообще словно бы и не было в океане, никому из посторонних и в голову недолжно было прийти, что на «Сириусе» имеются аквалангисты, вот уже две неделиутюжащие дно...

Стоп! Кирилл замедлил темп, ушел вправо и ниже, повис надсамым дном. Меньше всего ему хотелось поднимать шум из-за пустышки, но иостальных следовало немедленно оповестить о том, что задержался,– и он послесекундного раздумья остался на прежнем месте, подхватил болтавшиеся у правогозапястья кастаньеты и простучал один из условных сигналов.

Прекрасно зная, что его не могли не услышать – звук вводе разносится далеко,– уже не оглядывался по сторонам, всецелососредоточившись на странном предмете, чьи чересчур уж правильныегеометрические формы наводили на мысль об искусственном его происхождении. Вконце концов, лучше уж десять раз выловить подшипник или ржавую автомобильнуюрессору, чем упустить искомое...

Кончиком ножа он аккуратно поддел непонятный предмет и, невстретив особого сопротивления, поднял его над песком. Потом перехватил рукой,показал подплывшему вплотную Морскому Змею. Остальные, встав в кружок, сблизилиголовы. Меж ними в приступе любопытства попыталась протиснуться большаязолотистая макрель, но Волчонок безжалостно поддал ей ластом, отогнав, какбродячую собачонку,– и правильно, в конце концов, у рыбины наверняка не былосоответствующих допусков, и подписок она не давала никаких, а следовательно,должна была убраться к чертовой матери...