Книга Паучий случай - Кристина Юраш

- Вы няня? – послышался бархатистый и рокочущий голос в трубке. Таким голосом мужчины мечты признаются в любви в самых сладких грезах. Таким голосом и с такими интонациями предлагают выйти замуж. Хотя, возможно, три месяца вынужденного одиночества делают женщину сентиментальной.

- Ага, - угукнула я, запихивая в рот остатки бутерброда. Начало положено, как макаронная каша в тарелку.

- Улица Седых, дом один, - коротко произнес мужчина. – Жду через полчаса.

Трубку бросили, оставив меня в недоумении. Воображение зачеркнуло принца, нарисовав обычного хама. Ни «здравствуйте», ни «до свидания»!

Худеющий кошелек настаивал: «Слетай мухой! Вдруг что-то дельное?». Холодильник, недавно севший на строгую диету из яйца и майонеза, был полностью солидарен: «Не, ну а че?». И замечтался о больших шуршащих пакетах из ближайшего магазина. «Куда? Куда?», -  закудахтала мобильная карта. А потом смилостивилась и предложила самый короткий маршрут через северный полюс.

Мне срочно нужна норковая шуба, санки и ездовая лайка, которая знает дорогу. Лайка должна уметь читать карту.

Я стала метаться по квартире, сгребая все вещи в кучку. Нужно произвести впечатление воспитанной и интеллигентной женщины! Леди совершенство, леди идеал. Я должна выглядеть так, словно нанимаюсь на работу английскому лорду!

Из «скромного и презентабельного» были только траурные трусы и черное платье. Молния на черном платье намекала на то, что кто-то слишком много ест. Черные трусы намекали на то, что кто-то мало ест. Пока они спорили, я искала зонт и очки.

- Выпустите нас! – кричала грудь хором, когда я пыталась сделать вдох. Я натягивала колготки, как жизнь натягивала меня.

Из шкафа прямо на голову упала коробка с туфлями. Ноги категорически решили отпасть сразу и заранее.  Неудобный подъем, шаткий каблук. Они натирали везде. И, кажется, даже в подмышках. Но женщины склонны прощать такие мелочи за красивый бантик и модную надпись на коробке.

Я вышла из квартиры и от души захлопнула входную дверь. Я – леди совершенство, я – идеал, я … я… Я, кажется, я что-то забыла...

- Мы дома! – тихо намекали ключи.

Я в отчаянии  рылась в сумочке. Очки полетели на пол, разбиваясь вдребезги. «Я не мыслю жизни без вас!», - заорала пудреница, разлетаясь по лестничной площадке.

Если кто-то из ученых однажды разгадает секрет женской сумки, ему сразу должны дать все премии мира. Его имя должны увековечить во всех учебниках.  Его портрет должны повесить в каждом классе. И в каждом городе назвать улицу его именем. Газеты должны пестрить заголовками: «Научное открытие века!». А потом назначить ему пожизненную пенсию за моральную травму.

Чего только не было в моей сумке!

Салфетки, штопор, чеки, пустой флакон из-под духов, помада, которой я ни разу не красилась, зеркальце, две расчески. Почему две? Потому что так больше шансов найти хотя бы одну из них.

Окаменевшая жвачка в бумажке попалась мне сразу. Каждый раз, когда я нахожу ее, я честно обещаю выбросить. Скоро будет два года, как я выполняю свои обещания.

На дне среди шелухи семечек и стога какой-то травы, которой коровам хватит, чтобы перезимовать, лежали записочки с номерами телефонов очень важных людей. Настолько важных, что я забыла, чьи они. «Маша Кал.» - прочитала я древний манускрипт. «Женя Сер.», - попалась еще одна бумажка с номером. Кто эти таинственные люди? Что они делают у меня в сумке?

Если завтра утром меня возьмут в плен, и скажут, что расстреляют, если я не вспомню, то шансов выжить у меня нет.

Оставались самые глубинные пласты истории. Рука уже проникла под подкладку в махровую дырку. Археологи со всего мира затаили дыхание. Научное открытие не состоялось, потому что времени было катастрофически мало.

Я сбежала по ступенькам с грацией беременного бегемота. Зато теперь все соседи знают, что у меня новые туфли.

Между первым и вторым этажом мы поменялись с почтовым ящиком. Я оставила ему два своих ногтя. А он выдал мне, скрипя дверкой, свежую газету с моим объявлением. Ему показалось мало, поэтому он дал мне сдачи, внезапно открывшись снова. Теперь мы с ним квиты.

Я понеслась трусцой по двору, здороваясь со всеми, не глядя. Няни должны быть вежливыми. Особенно, если в их руках огромный черный зонт.

Дождик мерзко накрапывал. Асфальт темнел под семенящими в сторону остановки ногами. Я эффектно раскрыла свой зонт. Впервые за пять лет я взяла его не зря. Меня начинают пугать такие совпадения!

Резкий порыв ветра поднял мою юбку и вывернул зонт наизнанку. Меня несло по проспекту в сторону помойки. Я бороздила каблуками мокрый асфальт.  Еще немного и придется просить воздушный коридор.

Мой зонт, вырванный ветром, пролетел над деревьями. Я с досадой вспоминала, сколько он стоил. Если его будет сбивать ПВО, то пусть сбивает аккуратно.

На остановке собралась целая толпа. У всех были такие выражения лиц, словно они только что спрятали труп. И останавливаться на одном трупе не собираются. Меня пугала суровая воинственная бабка с телегой в намокшем мышином пальто и пестром платке. Что-то мне подсказывало, что инициатором убийства была она. И пока она рядом никто ни в чем не признается. Колготки требовали, чтобы я держалась от нее подальше.

- Сколько до Седых? – задыхаясь, выкрикнула я в лицо таксисту. Он не ожидал такой прыти и такого напора. Мужик  просто остановился на светофоре.  Позади меня чуть не случилась авария. Мне до сих пор орали: «Куда прешь, дура!». И обещали покатать на покрышках.

- Если будете так бросаться под колеса, то до Седых вам недолго, - задумчиво ответил таксист. Он умудрялся пить кофе, курить в окно и разговаривать по телефону.

Я шуршала кошельком, доставая заначку. Кошелек орал: «Может, не надо?».  Но я была настроена решительно.

Стоило мне протянуть мятую купюру, как меня тут же впустили в обитель шансона и даже угостили кофе. Прямо на  платье. Я поехала, как королева, высокомерно провожая взглядом остановку.

Газета в моих руках прошуршала новостями. Я открыла ее на последней странице с объявлениями. «Няня. Б.У. О.Р.А.Л. и А.Н.А.Л. Звоните в любое время!». Надо мной кто-то  чинил крыши. Подо мной кто-то рыл ямы.  «Няня. Безопасные услуги. Опыт Работы. Английская Лингвистика. Аккуратная. Непритязательная. Активная. Ласковая. Звонить в любое время!» - звучало объявление, за которое я заплатила целых пятьсот рублей в редакцию.

За такие сокращения мне хотелось сократить численность редакции.

У меня и так очень поэтическое имя. Фиолетовое Варенье Мимосралович. Иногда я бываю Малосралович. Иногда Многосралович. Для родителей и по паспорту я Виолетта Валерьевна Милославович. Но очаровательные детишки с красивыми глазками бывают беспощадны и неумолимы.