Книга Расщепление. Беда - Фэй Уэлдон

— Свадьба была чудесная. Полосатый навес в саду, шампанское, музыканты. Но на саму церемонию нас никого не пригласили, это я хорошо помню. Мы чувствовали себя разжалованными во второстепенных знакомых. Я тогда обиделась на тебя ужасно. Это и было главной причиной, что я завела ту дурацкую интрижку со Спайсером. Я постоянно спрашиваю себя, Анетта: что меня побудило? Так неприятно это вспоминать. Но я суеверная: если у меня будет чистая совесть, то рожу легко. Вот и хожу, каюсь перед всеми. Глупо, я знаю. Но ничего не могу с собой поделать.

— Обнаружилась какая-то заминка с моим разводом, но все было уже устроено, готово к приему, ну, мы со Спайсером и не стали его отменять. А потом так и не собрались пойти оформить брак. Тогда казалось, вроде бы это не имеет значения.

— Поезжайте сейчас и зарегистрируйтесь, — посоветовала Гильда. — Предложи Спайсеру. А то как же разводиться, если вы не женаты?

— Сейчас как-то не совсем с руки, — усомнилась Анетта. — Хотя я веду себя такой паинькой, ты даже не поверишь. И это на него действует. Ему самому доктор Рея уже надоела, мне и настаивать не приходится.

— Господи, Анетта, стоит ли стараться? — сказала Гильда. — Знаешь, у меня ложные схватки. Не больно ничуть, просто живот вдруг становится твердый, как доска. Довольно приятное ощущение. Как ты думаешь, мужчины чувствуют то же самое, когда у них эрекция? Ясно, к чему это, — и в то же время от себя не зависит.

— Наверно, — согласилась Анетта. — По-твоему, Спайсер учитывает это, насчет дома и что брак не зарегистрирован?

— Еще бы, дорогая, — ответила Гильда. — Он ведь процветающий бизнесмен.

— Не такой уж и процветающий, — возразила Анетта. — Если бы не сделка с железными дорогами, мы бы обанкротились; бедный Спайсер уже готов был все перевести на мое имя.

— Кто тебе это сказал? — спросила Гильда. — Спайсер? Стив говорит, у него столько засолено, ты не представляешь. Анетта, я не могу больше разговаривать, пойду лягу в ванну.

— Не делай этого, — посоветовала Анетта. — А то воды отойдут, ты и не заметишь.

— Анетта?

— Кто говорит?

— Это я. Эрни. Где ты? Почему так долго не подходила к телефону?

— Я снова легла в постель, — сказала Анетта. — Я устала.

— Но у тебя все в порядке? Я беспокоюсь о тебе.

— Спасибо, Эрни. Я просто не выспалась минувшей ночью, не пришлось как-то. И долго искала телефон, он оказался на полу, запутанный в простынях. Прости, пожалуйста.

— Можно подумать по твоим словам, что там у вас была настоящая оргия, — заметил Эрни Громбек.

— Да, вроде того.

— Хорошо ли это сейчас для тебя? В такой поздний срок?

— Мне сказано, что это естественно, — ответила Анетта. — А раз естественно, значит, хорошо, а иначе восторжествует патриархальный дух и Ева в очередной раз будет вырвана из Адамовой грудной клетки.

— Ты заговариваешься, Анетта.

— Ты находишь? Прости, пожалуйста.

— Ты вещаешь, как Марион в плохие дни, — сказал Эрни Громбек. — Я хочу увезти тебя и ухаживать за тобой.

— Что тебе нужно, Эрни? Почему ты позвонил?

— Нехорошо так говорить, Анетта. Сейчас одиннадцать часов, через полчаса у тебя назначена в моем офисе встреча с редакторшей передачи Опры Уинфрей, сегодня вечером запись, а ты еще даже не встала с постели.

— Я не знала, что у меня встреча, — сказала Анетта. — Разве Спайсер не передал тебе вчера вечером?

— Забыл, наверно. Мы были сильно заняты. Эрни, я решила не участвовать в передаче Опры Уинфрей.

— Почему это? Оттого что Спайсер не хочет?

— Наверно, — не стала отпираться Анетта.

— Он не имеет права от тебя этого требовать, — возмутился ее издатель.

— Я слишком многим рискую, Эрни, — сказала Анетта. — Гораздо большим, чем ты можешь себе представить.

— Только такой радости мне не хватало, — проворчал Эрни, — чтобы при экономическом спаде начинающий, никому не известный автор отказался от участия в передаче Опры Уинфрей! Ты что, хочешь меня окончательно разорить и спустить всю мою фирму в канализацию?

— Если приходится выбирать между моим, так сказать, браком и твоей фирмой, то по мне уж лучше спустить в канализацию твою фирму. Мне необходима крыша над головой.

— А стоит ли сберегать такой брак?

— Речь не только обо мне, — возразила Анетта. — Тут замешаны Сюзан, Джейсон, мои родители, многие знакомые, дом, сад и все остальное. Мне нужно время подумать.

— Он запудрил тебе мозги, — проворчал Эрни Громбек. — Спайсер — чудовище.

— Спайсер — человек, которого я люблю, — сказала Анетта. — Ты говоришь все это просто потому, что хочешь, чтобы я выступила в передаче Опры Уинфрей и заработала для тебя деньги.

— Ты для себя заработаешь деньги, а не для меня. Литература — это твой путь к самостоятельности. Потому-то Спайсер и не передал тебе мою просьбу.

— Я так устала, Эрни, и у меня какие-то боли, наверно, желудок, — пожаловалась Анетта. — Вчера вечером перепила шампанского.

— Кто это вздумал поить тебя шампанским в твоем положении?

— Спайсер говорит, что шампанское — это не алкоголь, — объяснила Анетта. — Вообще-то я выпила вовсе не много, если считать по-нормальному, много — просто потому, что я беременна.

— А Спайсеру это в голову не пришло?

— Раньше он всегда обо мне думал, но теперь перестал, — сказала Анетта. — Может быть, из-за того, что виноторговля переживает худые времена. Мужчины, знаешь, они такие.

— Я и сам мужчина, — возразил Эрни. — Я не обманываюсь. Я бы заботился о тебе. Мне много чего известно. Что Спайсер не передал тебе мое приглашение. Что он часто видится с Марион. Что нельзя заводить дела с друзьями. Когда Спайсер дал мне твою рукопись, мне надо было удрать за тридевять земель. Немедленно оденься и приезжай, иначе получится, что Спайсер победил.

— Но я так страшно устала, — возразила Анетта.

— Еще бы, — сказал Эрни. — Спайсер об этом позаботился.

— Тут не было расчета, Эрни.

— Когда это Спайсер что-то делал без расчета? Я сейчас приеду за тобой. Привезу тебя ко мне в офис, и ты сможешь тут полежать. А потом поедешь на студию. Во что ты оденешься?

— Мне не во что одеться.

— Одолжи у кого-нибудь, — распорядился Эрни Громбек. — Спайсер дал мне твою рукопись, потому что считал, что я ее отвергну. Я такие книги не публикую, и он это знает.

— Почему же ты ее не отверг?

— Потому что это по-настоящему хорошая вещь.

— Гильда.

— Привет, Анетта, — сказала Гильда. — Я опять прекрасно себя чувствую. Это была ложная тревога. Я приняла ванну. И теперь украшаю колыбельку. Стив дома, он накупил этого безобразия на уличной распродаже, белых атласных лент и всего такого.