Книга Белая ночь - Джим Батчер

Я смутно расслышал стрекот Мёрфиного автомата, буханье дробовика Марконе, тряхнул головой и очнулся.

— У нас нету времени на эти игры, — прохрипел я Ларе, испепелив ее взглядом. — Хотите убраться отсюда или нет?

— Томас! — вскричала Жюстина. Она вынырнула из-за Лары и ее сестер и с разбега бросилась в объятия моего брата. Не выпуская из пальцев ножа, Томас охватил ее рукой и крепко прижал к себе. Я бросил взгляд на его профиль, и лицо его изменилось, словно принадлежало другому человеку. Томаса всегда отличала уверенность. Чем бы он ни занимался — шутил, бездельничал или ругался со мной, вид он всегда имел примерно один и тот же: самодостаточный, уверенный, довольный собой и безразличный к окружающему его миру.

В объятиях Жюстины он казался скорбящим. Он прижимался к ней, обнимая ее не только руками, но всем своим телом до последней клеточки, и все черты его лица сделались мягче, словно он избавился вдруг от невыносимой боли, о которой я и не подозревал. Впрочем, я заметил, что кожи друг друга ни он, ни Жюстина не касались.

— А, — произнесла Лара. Голос ее звенел серебром, что было очень красиво и совершенно дико. — Истинная любовь.

— Дрезден! — крикнул Марконе. Хендрикс вздрогнул — все это время он, оказывается, стоял рядом со мной и глазел на сестричек Рейт с тем же самым, должно быть, выражением, с каким смотрел на них я — и грохот его пулемета добавился к пальбе Марконе и Мёрфи.

— Рейт! — заорал я. — Предлагаю альянс между нами до тех пор, пока мы не выберемся отсюда живыми.

Секунду или две Лара смотрела на меня пустыми серебряными глазами. Потом она моргнула, и они немного потемнели. На мгновение взгляд ее затуманился, и она опустила голову. Из-за спин своих дочерей вышел и остановился передо мной лорд Рейт.

— Конечно, Дрезден, — произнес он ровным, спокойным голосом. Даже внимательный наблюдатель, не знакомый с обстоятельствами, не заметил бы стеклянного блеска его глаз или чуть смазанных ударений в словах. То есть, держался он очень даже ничего, но не знаю, много ли его собственного рассудка оставила ему Лара. — Хотя для меня честь воспользоваться вашим покровительством перед лицом этой измены, я чувствую себя неловко в свете…

— Да, да, конечно, ладно! — рявкнул я, глядя мимо него, на Лару. — Бежим, быстро — все речи потом.

Лара кивнула и быстро огляделась по сторонам. Побоище пережили не больше двух десятков членов клана Рейтов. Оставшиеся не у дел вурдалаки, отброшенные нашей неожиданной вылазкой, кружили вокруг нас, держась вне досягаемости холодного оружия, но достаточно близко, чтобы наброситься при малейшей возможности. Они явно дожидались, пока остальные окончательно разделаются с остатками Скави и Мальвора, чтобы вместе гарантированно одолеть нас.

У прохода солдаты Марконе выводили из пещеры длинную цепочку невольников в белом. Их уцелело больше, чем я ожидал, и я даже удивился этому, пока не заметил, что кружившие голодными хищниками вурдалаки почти совершенно игнорируют пассивных невольников, интересуясь теми, кто представлял для них настоящую угрозу — пастухами оглушенного человеческого скота.

— Дрезден! — крикнул Марконе. Его дробовик громыхнул еще раз и лязгнул пустым затвором. Автомат Мёрфи продолжал строчить, и я услышал, как он заряжает магазин новыми патронами. — Они приближаются.

Я буркнул что-то в знак того, что услышал, и повернулся к Ларе.

— Захватите невольников.

— Что?

— Захватите чертовых невольников! — рявкнул я. — Или можете оставаться здесь в свое удовольствие!

Лара бросила на меня взгляд, который заставил бы меня всерьез опасаться за свою жизнь, не будь я таким крутым парнем, но лорд Рейт тут же повернулся к окружавшим его вампирам.

— Захватите их!

Я повернулся, накачивая в посох новую порцию Адского Огня и ясно осознавая, что магия моя на пределе. Я и так сделал слишком много, так что сил у меня почти не оставалось. И ведь мне предстояло еще одно заклятие, если я хотел, чтобы хоть кто-нибудь из нас выбрался отсюда. Мёрфин автомат продолжал строчить, пулемет Хендрикса — тоже, и я услышал, что солдаты Марконе у прохода тоже открыли огонь. Значит, вурдалаки в том конце пещеры начали отрываться от останков Скави и Мальвора.

— Живо! — произнес я. — Живо, живо, живо!

Мы двинулись к моему проходу. По дороге вампиры собирали невольников, толкали их в середину нашего отряда, окружая их кольцом. В самом центре шел Рейт в окружении своих вооруженных мечами дочерей, а невольники, в свою очередь, образовали вокруг них плотный живой щит. Лара и здесь ухитрилась обернуть то, что считала помехой, себе на пользу. Просто такая уж у нее логика.

Мы перемещались быстрым шагом, почти бегом — и тут послышался громкий, почти человеческий крик, волна магической энергии хлестнула по моим чародейским чувствам, и свет в пещере погас.

Вообще-то система освещения в пещере у Рейтов была высшего качества. Она не дала ни одного сбоя на протяжении всей дуэли — это при том количестве магических энергий, которыми швырялись мы с Рамиресом. И даже не один, а целых два проема в Небывальщину не сказались на ее работе. Это говорило о том, что Рейт не пожалел денег на проводку и ее защиту — но нет в мире такой электросхемы, которую чародей не смог бы вывести из строя направленным усилием, и эта не стала исключением.

Пока я поднимал посох, чтобы осветить им хоть часть помещения, мой мозг лихорадочно выстраивал логическую цепочку. Витторио видел, как мы прорываемся к выходу — а может, это увидел Коул, хотя я снова напомнил себе, что присутствие Коула остается пока чисто теоретическим, как бы ни подтверждало эту теорию стечение обстоятельств. Отсутствие света не является помехой ни для вампиров, ни для вурдалаков — значит, он пытается помешать нам, людям. Погрузив пещеру в черную как воды Стикса тьму, он практически нейтрализовал воинство Марконе и замедлил передвижение спасающихся невольников, а значит, и охраняющих их вампиров.

Мой посох изготовлен не в качестве источника света, но это многоцелевой инструмент, и я, накачав в него еще немного Адского Огня, поднял его над головой, и пылающие на его поверхности знаки и руны осветили темноту.

И, делая это, я сообразил, для чего еще нужна темнота.

Для того, чтобы заставить людей включать другие источники света.

И в первую очередь чтобы добиться реакции, единственно возможной от чародея, внезапно оказавшегося в темноте. Тем или иным способом, первым делом чародей, оказавшийся в подобной ситуации, первым делом врубает свет. И еще, мы делаем это очень быстро — быстрее, чем сумеет добыть свет любой другой лишенный магии человек.

Поэтому, засветив свой посох, я сообразил, что тем самым объявил о своем точном местонахождении всем до единого гребаным монстрам в этой гребаной пещере. Темнота была ловушкой, призванной добиться от меня этой реакции — и я вляпался в нее прямиком.

Вурдалаки яростно взревели и бросились ко мне; сотня алых лучей рисовала искаженные руны на окровавленных лыках, когтях, отражалась бликами в жутких голодных глазах.