Книга Адмирал Ее Величества России - Павел Нахимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рапорт П. С. Нахимова главнокомандующему Южной армией и морскими и сухопутными силами в Крыму генералу М. Д. Горчакову с просьбой об освобождении его от обязанностей командующего эскадрой в связи с назначением военным губернатором Севастополя
Эскадра судов Черноморского флота, расположенная в Севастополе, состоит по сие время под моею командою. Вновь возложенные на меня обязанности командира порта и временного военного губернатора, требуя моего присутствия на берегу, отымают у меня возможность выполнять первую согласно Морского устава, поставляющего непременным правилом безотлучное пребывание адмирала на вверенной ему эскадре, а потому, докладывая об этом в. с-ву, я имею честь покорнейше просить разрешения спустить свой флаг, поручив начальство над эскадрою г. контр-адмиралу Юхарину.
При этом имею честь присовокупить, что командование это и следовало бы поручить старшему по мне г. вице-адмиралу Новосильскому, но по незначительности настоящего состава эскадры и еще более по важности с особенною честью занимаемого г. Новосильским поста[140] я избрал свободного от занятий г. контр-адмирала Юхарина.
Резолюция Горчакова: «Разрешить. 13 марта».
Письмо П. С. Нахимова вдове М. П. Лазарева о погребении В. И. Истомина рядом с могилой М. П. Лазарева
Ваше высокопревосходительство, Екатерина Тимофеевна! Священная для всякого русского могила нашего бессмертного учителя приняла прах еще одного из любимейших его воспитанников. Лучшая надежда, о которой я со дня смерти адмирала мечтал – последнее место в склепе подле драгоценного мне гроба, я уступил Владимиру Ивановичу!
Нежная, отеческая привязанность к нему покойного адмирала, дружба и доверенность Владимира Алексеевича и, наконец, поведение его, достойное нашего наставника и руководителя, решили меня на эту жертву. Впрочем, надежда меня не покидает принадлежать этой возвышенной, благородной семье; друзья-сослуживцы в случае моей смерти, конечно, не откажутся положить меня в могилу, которую расположение их найдет средство сблизить с останками образователя нашего сословия.
Вам известны подробности смерти Владимира Ивановича, и потому я не буду повторять их; твердость характера в самых тяжелых обстоятельствах, святое исполнение долга и неусыпная заботливость о подчиненных снискали ему общее уважение и непритворную скорбь о его смерти. Свято выполнив завет, он оправдал доверие Михаила Петровича и подтвердил новым фактом, как много потеряла Россия в преждевременной кончине нашего общего благодетеля…
С чувством глубочайшего почтения и искренней преданности имею честь быть и пр.
Из приказа великого князя Константина Николаевича о производстве П. С. Нахимова в адмиралы
Производятся… из вице-адмиралов в адмиралы…
За отличие при обороне Севастополя – начальник 5-й флотской дивизии Нахимов…
Из письма лейтенанта П. И. Лесли родным о своей встрече с П. С. Нахимовым после возвращения из отпуска в Севастополь
…Я вступил в город на третий день бомбардировки и, представьте себе, когда услышал опять свист ядер, то стал гораздо покойнее, и мне мой отпуск показался совершенным сном, потому что увидел те же лица и тот же Севастополь, какой я оставил несколько недель. Сперва расскажу вам, как приняли меня мои начальники. Во-первых, я прямо на перекладной явился к кн. Горчакову, который, спросивши, какими судьбами я прислан сюда, и узнавши, что я был уволен в отпуск кн. Меншиковым, велел мне обратно явиться в свой экипаж.
От него я отправился к начальнику штаба генерал-майору Семякину, который долгое время со мной разговаривал и очень удивился моему скорому возвращению; наконец, проговорив со мной около часа, он отпустил меня, и, вышедши за дверь, я слышал, как он хвалил меня другому генералу.
Уже поздно вечером я отправился к нашему любимцу – Нахимову; он в это время находился у полковника Тотлебена, и я принужден был прождать его несколько часов в другой комнате; наконец, когда он вышел, я к нему явился, и он вскрикнул от радости. Первое, что он сказал, так это было: «Вы воротились из отпуска, г. Лесли, очень рад, теперь хорошие офицеры мне нужны, и я сделаю распоряжение, чтоб вас назначили на хорошую батарею».
Потом обратился к Тотлебену и сказал: «Каков молодец! Был в отпуску и так скоро воротился назад, бравый офицер!» Потом он пригласил меня ужинать к себе, и мы проболтали с ним до полуночи. Смеясь, он сказал мне, что я опоздал всего только три дня, т. е. не поспел к первому дню бомбардировки. Конечно, я ответил, что если бы от меня зависело, то я бы непременно поспел вовремя, но что причиной этому дурная погода и лошади.
Нахимов теперь сделан командиром Севастопольского порта и главное лицо между флотскими в Севастополе. Потом он меня отпустил, и я пошел на корабль спать. На другой день я явился к своему экипажному командиру, и он тоже обрадовался, что я приехал. Из всех этих приемов я заключил, что все думали, что я воспользуюсь своим поручением и пробуду дома несколько месяцев. Но вы знаете меня, что я довольно исправен по службе, и опять также – я фаталист и твердо верую в то, что все, что ни делается, – то к лучшему…
Потеря наша гораздо меньше, нежели в первую бомбардировку; много спасают теперь траверсы и блиндажи. Я могу вам верно сказать потери флотских чинов за первые два дня, т. е. за 28 и 29-е числа, а именно: в первый день 172 человека, а во второй—190 человек. Я видел это в рапорте у Нахимова.
Это еще слава Богу, потому что неприятель выпускает страшное количество бомб и ядер. Первые две ночи неумолкаемо бросали бомбы, и не было ни одной минуты, чтобы в воздухе не рвалось несколько бомб, но теперь у них, кажется, запас поистощился, потому что сегодня пальба слабее, но все-таки довольно сильная. Кажется, офицеров флотских выбыло из строя до десяти человек, и все хорошие офицеры. Все думают, что бомбардировка продолжится еще несколько дней и потом будет штурм, дай-то Бог нам силы отбить их.
