Книга Танец для двоих: роман - Ольга Романовская

— Ну, можно, недотрога? — Проректор со смешком взял ее двумя пальцами за подбородок.

— Попробуй, — промямлила Тарья, ощущая себя не выучившей урок ученицей.

Смятение шершавым клубком крутилось в желудке.

Лорд Шалл собрался за ней ухаживать?! Может, лучше император Дарриус? С ним все понятно, а вот цели Нормана — загадка, и сама Тарья рядом с ним для себя загадка.

— Ну вот, совсем не страшно! — тихо рассмеялся проректор и таки поцеловал — нежно, едва касаясь обветренными губами.

Хранительница не оттолкнула Нормана, хотя прекрасно видела тележку молочника и точно знала, он их видел, наоборот, Тарья решилась глотнуть запретного напитка и, как могла, попыталась превратить легкое прикосновение в нечто большее. В итоге сама испугалась и отпрянула, прижимая ладонь к губам.

Проректор молчал и улыбался. Тарья была ему за это благодарна. Отвернувшись, она продышалась и надтреснутым голосом пробормотала:

— Нужно найти водных. Думаю, они у волнореза.

Случившееся пару минут назад казалось безумно постыдным. Теперь Норман считает ее развратной, но как же хотелось еще! Может, невидимые песочные часы отмеряют последние минуты, и, поддавшись искушению, Хранительница порывисто припала к губам не ожидавшего подобного напора проректора. Отстранившись, она с облегчением выдохнула:

— Все, привела мысли в порядок.

В голове действительно прояснилось.

Лорд Шалл благоразумно решил не выяснять причины столь странного поведения, зато отметил, как изменилась походка спутницы: к ней вернулась былая уверенность, та самая, которой Тарья лучилась в кабинете госпожи Ноэль. Дай такой знамя — пойдет впереди полка.

Город медленно просыпался. Хлопали ставни, скрипели двери. Запахло кофе — неизменным спутником утра всех времен и народов. Открывались лавочки, позевывая, возвращались после работы «ночные бабочки», стреляя глазами по статной фигуре проректора.

Поисковые заклинания методично прочесывали окрестности. Пока они возвращались с добрыми новостями, однако Тарья предпочла накинуть иллюзию. Без браслета она вышла не столь совершенной, как прежде, но все равно, заметит только опытный взгляд. Теперь рядом с Норманом, призывно покачивая бедрами, шагала полукровка с крупной серьгой в ухе — типичная обитательница здешних кварталов, подцепившая богатого покровителя. Оборотница не забывала всячески подчеркивать, что мужчина занят, и злобными взглядами отгоняла товарок.

Пользуясь ситуацией, проректор обнимал Тарью, вдыхая дразнящий запах меда. Неумелые поцелуи разбередили кровь, окажись на месте Хранительницы другая женщина, он отыскал бы укромный уголок и утолил взаимное влечение, но приходилось сдерживаться. Хрупкий огонек легко погасить, пусть Тарья сама разрешит, с ее принципами иначе нельзя. Отсюда и ухаживания — лорд Шалл отродясь не тратил время на подобные мелочи. Он придирчиво выбирал женщин, взрослых, не страдавших любовью к конфетам и томным вздохам при луне, и после ужина в ресторане обычно показывал собственную спальню. Здесь же, похоже, придется взять пару уроков соблазнения у лорда ти Онеша — друг явно больше поднаторел в галантности.

— Могла бы выбрать облик симпатичнее! — улучив момент, шепнул Норман. — А то красавец-мужчина и образина.

— Образина бы за такие слова тебе между ног дала, — не осталась в долгу Тарья. — Орчанки тоже женщины.

Оставалось порадоваться, что рядом действительно не рыжая представительница данной расы: та бы действительно поколотила за оскорбление, пусть даже зеркало треснуло от подобной «красоты». Хрупких женщин среди орчанок не водилось, пусть и не столь мощные, как троллихи, они частенько подменяли мужей-вышибал.

Норман тяжко вздохнул и отчего-то взглянул на обручальное кольцо. Ободок уже стал неотъемлемой частью существования, казалось, врос в кожу.

— А ты — женщина?

Вопрос оказался столь неожиданным, что Тарья едва не споткнулась. Лорд Шалл невольно порадовался, окажись оборотница реальной орчанкой, не удержал бы такую за локоток.

— Не понимаю, объясни, пожалуйста, — чуть слышно попросила Хранительница.

— Ну, — развил мысль Норман и настойчиво потащил вперед, к порту, — даже орчанки за отсутствие комплиментов лезут в драку, а ты, наоборот, за них проклясть готова.

— Да врешь ты все, потому что! — в сердцах выпалила Тарья и вырвала руку.

На них оборачивались, пришлось вспомнить о роли и изобразить быстрое примирение после краткой ссоры. Ластясь к спутнику, поправляя ему шарф, оборотница шепотом изливала душу. Странно, с каждым словом становилось легче, а все, чему она свято верила столько лет, казалось неубедительным лепетом.

— А я еще и Хранительница, — с горечью добавила Тарья.

— Знаешь, — не сводя с оборотницы задумчивого взгляда, Норман мягко отнял ее руку от шеи и сжал тонкие пальчики, прятавшиеся под иллюзией мясистой ладони, — мне нравится, когда ты упорно, хоть и неумело пытаешься завязать мне галстучный узел. Глупо, наверное.

Он покачал головой и по очереди поднес ее ладони к губам.

— А я тебе верю. — Мышцы расслабились, а недавние слова о корысти и лжи показались сущей нелепицей. — Тоже, наверное, глупо.

— Очень! — наклонившись к ее лицу, благо иллюзия убрала разницу в росте, выдохнул лорд Шалл и рассмеялся. Глаза его лукаво блестели.

— Давай попробуем. Если выживем, конечно, — помрачнев, добавила оборотница и отступила на шаг.

Как бы ни хотелось оставить пальцы в теплых ладонях проректора, нельзя. И не из-за собственных убеждений, с ними Тарья распрощалась, ну, почти со всеми, а из-за ловцов, императора, Роншей — список можно продолжать до бесконечности.

— С некромантами выживают все, — авторитетно заявил Норман и, не удержавшись, шепотом поддел: — Покорилась-таки воле Шаллов!

Вместо ответа Хранительница показала неприличный жест.

Нашелся покоритель! Наверное, уже планы строит, а вдруг с цветами не угадает — и фьють, планы, не вышли ухаживания.

Разыгравшаяся метель заставила поднять воротники, зато за стойкой оказалось так удобно прятать улыбку. Она не сходила с лица Тарьи всю дорогу, однако гнетущая атмосфера и вид сиротливых мачт кораблей, напоминавших вмерзшие в море скелеты диковинных животных, вернула в сердце былую тревогу.

Ветер завывал, колол лицо мелкими острыми снежинками.

Жители попрятались, на улице остались только те бедолаги, которые по долгу службы не могли погреться в кабачке.

Обнимая Тарью и тем самым защищая от ветра с одного бока, Норман пробирался к маяку. Он темнел на каменной косе, далеко врезавшейся в белую гладь усмиренного моря. Вскоре оно покроется трещинами, взбунтуется и расшибет в щепки неосторожно оставленные на полосе прибоя лодки.

Свинцовое небо опускалось все ниже. Тучи щедро сыпали снегом. Он облепил одежду, умудрился набраться даже в сапоги.