Книга Вереск и бархат - Тереза Медейрос

— О, Господи боже мой! — Его голос понизился до шепота. — Не хотите же вы сказать… не может быть, чтобы он… только не…

Пруденс обворожительно улыбнулась и заговорщически подмигнула.

— Ужасный Шотландский Разбойник Керкпатрик. Собственной персоной.

Отчаянный вопль вырвался у дворецкого.

— Что я должен делать? Я новичок на этой должности. Я не получил бы ее, если Девони, я хотел сказать мисс Блейк, не порекомендовала бы меня. Я проработал всего лишь неделю и впустил опасного преступника в дом. — Он с надеждой взглянул на нее. — Как вы думаете, он уйдет, если я предложу ему столовое серебро?

Пруденс понизила голос и хрипло, презрительно произнесла:

— Уйдет? Как это отразится на вашей рекомендации и вашем будущем, если вы выпустите из рук самого страшного разбойника после Черного Джейка Джонса?

Дворецкий в отчаянии вцепился обеими руками в свой парик, разрываясь между страхом быть убитым и соблазном стать героем.

Пруденс теребила рукав его сюртука.

— За его поимку назначена награда. «Богатый герой!» — грезил дворецкий.

— И подумайте, какое впечатление произведет на мисс Блейк ваша храбрость.

«Богатый обожаемый герой». Дворецкий схватил руки Пруденс в свои вспотевшие ладони.

— Что я должен делать?

Девушка потянулась к нему и прошептала:

— Принесите мне ружья. Много ружей.

ГЛАВА 33

Себастьян недовольно поморщился от едкой вони, достигшей его ноздрей. «Пруденс, должно быть, готовит завтрак», — подумал он. Непременно в ближайшие дни нужно съездить в деревню и нанять хорошую кухарку. Он бы предпочел, проснувшись ранним утром, видеть свою жену рядом с собой. Ему доставит большее удовольствие разглядывать спящую Пруденс, которая уютно свернулась калачиком и устроила голову в изгибе его локтя, чем наблюдать ее тщетные попытки развести огонь в древнем очаге.

Господи, если бы она была с ним рядом сейчас, он мог бы куснуть ее за шею, ласкать до тех пор, пока она не замурлычет как котенок, и…

Себастьян потянул носом. Яйца? Где это Джейми стащил такие вонючие яйца?

Сквозь удушающую серную вонь пробился тонкой струйкой запах аммиака, вызывая слезы на глаза. Себастьян приоткрыл тяжелые веки и вновь зажмурился от ослепительного солнечного света, дробившегося на разноцветные лучики в алмазных капельках слез.

Себастьян попытался собрать воедино обрывки воспоминаний и реальность. Он разглядывал затянутое изорванной мешковиной окно и кусочек лазурного неба между отяжелевшими от набухших почек ветвями. Ветерок, влетающий в окно, был пропитан ароматом весны.

Себастьян понял, где он находится, — в старой хижине арендатора. Острая боль пронзила лодыжку. Быть может, последний год был просто кошмарным сном? Возможно, если он откроет глаза, то увидит девушку, опустившуюся возле него на колени; вдохнет нежный запах ее волос, слегка касающихся его груди; почувствует озабоченное прикосновение ее прохладных пальцев к своему пылающему лбу? Если это случится, он унесет ее далеко отсюда и никогда не оглянется на свое прошлое.

Тихий звон металла о глиняную посуду вывел Себастьяна из задумчивости. Зрение прояснилось, и он увидел д'Артана, ссутулившегося над медной чашкой, стоявшей на столе. Затаив дыхание, Себастьян наблюдал за непонятными для него действиями старика.

Его дед отмерил из бумажного пакета требуемое количество металлической стружки, затем склонился над очагом и всыпал ее в булькающее содержимое маленького железного чайника. Себастьян надеялся, что это варево не было его завтраком.

Он пошевелил пальцами. Нестерпимо острая боль пронзила руку. С возвратившимся сознанием пришло ощущение и множества других неудобств. Руки были связаны за спиной, нога неловко подвернута и уже затекла. Плечо адски болело, и эта боль имела непосредственное отношение к засохшему пятну крови, залившему его рубашку. Горький привкус во рту был ему хорошо знаком. Сколько же опия влил ему д'Артан?

Себастьян все еще чувствовал легкое головокружение и едва не рассмеялся над тем, как его дед, похожий на обезумевшую обезьяну, метался по тесному домику от очага к столу. Д'Артан что-то бормотал себе под нос. «Французская обезумевшая обезьяна», — поправил себя Себастьян.

Он никогда не видел своего деда таким растрепанным. Седые волосы влажными прядями свисали на лоб, и создавалось впечатление, что он не причесывался несколько дней. Жар огня окрасил его щеки в розовый цвет. Мокрая от пота рубашка липла к телу.

Себастьян с интересом наблюдал, как Д'Артан перенес от очага на стол маленькую кадку, удерживая ее руками в перчатках. Он опустил серебряную ложку в смесь. Она зашипела и забулькала, и за считанные секунды от нее остался дымящийся кусочек оплавленного серебра. Себастьян сглотнул.

— Я бы предпочел копченую рыбу и яйцо, если ты не возражаешь, — сказал он.

Д'Артан дернулся при звуке его хриплого голоса, чуть не опрокинув кадку с кислотой. Он поддержал ее трясущимися от испуга руками.

Но поразительно быстро ослепительная улыбка сменила рассерженную гримасу.

— Тебе не придется выбирать меню. Мы ожидаем гостей к завтраку.

Себастьян приподнял голову, разглядывая беспорядок на столе. На нем был рассыпан порох, лежали два пистолета, нож и большую часть занимала кадка с булькающей кислотой.

— Кого? Лукрецию Борджиа? Твоего карточного партнера маркиза де Сада?

— Снова ошибаешься. Твою любящую жену. Я послал ей любезное приглашение.

Себастьян громко расхохотался. Улыбка д'Артана сникла.

— Моя жена не придет. После того, как я гадко обошелся с ней в нашу последнюю встречу, она не плюнет на меня, даже если я буду гореть в адовом огне.

Д'Артан с перекошенным злобой лицом надвигался на него. Себастьян лежал неподвижно, приказывая себе сдержаться и не выдать деду своего презрения и гнева.

— Возможно, ты недооцениваешь свое обаяние? — Дед отбросил прядь волос со лба холеной рукой. — Или свою удаль?

— Скорее всего, я переоцениваю их. Так же, как и мой отец, когда похитил твою дочку и надеялся, что она полюбит его.

— Не напоминай мне об этом дикаре, — прорычал д'Артан. — Прошлое в прошлом. Меня волнует только будущее.

Себастьян прикрыл глаза и насмешливо произнес:

— И это будет долгое и унылое будущее, если мы будем сидеть тут, ты и я, и ждать леди с формулой.

Д'Артан склонился к нему.

— Если она не придет, только мое будущее будет долгим и унылым. Твое будет очень коротким.

Глаза д'Артана сверкали ненавистью, и Себастьян уже не питал надежды на то, что старческая сентиментальная любовь к внуку остановит его деда от убийства.