Книга Троцкий и заговор в Красной Ставке - Сергей Войтиков

1. Освобождение Главкома от обязательств по отношению к «царицынскому» плану;

2. Разъяснение Главкому в той или другой форме, что его оперативные решения сами по себе не могут иметь поддержку ЦК, который лишь ставит ему в известном порядке определенные задания;

3. Включение в состав РВСР Сокольникова[784].

Из дела «Секретные исходящие бумаги с 18 сентября 1919 г. по 12 мая 1920 г.», часть 2, стр. 251–252.

РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 480. Л. 20–21.

Заверенная машинописная копия.

РГВА. Ф. 33987. Оп. 2, Д. 32. Л. 459–460. Черновик № 1 — машинописный текст с пометами Л.Д. Троцкого черными чернилами и синим карандашом.

РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 32. Л. 457–458. Черновик № 2 — машинописный текст с пометами Л.Д. Троцкого синим карандашом.

Печатается по тексту заверенной копии с комментированием по черновику № 2.

Послесловие

Любопытна оценка Льва Троцкого, данная «умеренным антисемитом» германским представителем в РСФСР Карлом фон Ботмером (он в составе германской делегации имел аудиенцию у Троцкого в Наркомвоене 25 июня 1918 г.): «типичный представитель своей нации, с гривой волос; в глазах — ум, решительность и лукавство»[785]. После ранения председателя Совнаркома 2 сентября при поддержке одного из лидеров РКП(б) и председателя ВЦИК Я.М. Свердлова был создан альтернативный СНК центр власти — Реввоенсовет Республики во главе с Львом Троцким. В ответ Владимир Ленин пополнил состав РВСР своими креатурами и создал 30 ноября новый военно-политический центр — Совет Обороны, вставший над потонувшим в море военно-организационных вопросов Реввоенсоветом. По воспоминаниям Иосифа Сталина, на июньском 1937 г. заседании Военного совета при наркоме обороны, во время создания СТО Ленин поощрял апелляции большевиков военного ведомства к ЦК и решение военных вопросов в обход Троцкого партийными органами. Все точки над i расставил VIII съезд РКП(б). И после съезда Ленин продолжал активно вмешиваться в военные вопросы.

В 1917–1919 гг. большевики с трудом удерживали в своих руках государственную власть, страна находилась на пороге системного кризиса. В 1919 г. лидеры РКП(б) всерьез готовились к эмиграции. Военное дело, как известно, ни что иное, как специфическая отрасль политики. Любое неправильное кадровое решение в военном ведомстве чревато переворотом, а следовательно, потерей власти, если не жизни стоящих у руля партийно-государственной машины. Решение о чистке Полевого штаба избавляло большевиков от опасной группировки, выращенной в академии Генерального штаба с легкой руки А.Ф. Керенского, но вместе с тем лишало «Красную Ставку» опытных работников. С помощью ВЧК Ленин смог навязать верхушке Красной армии свою стратегическую линию — поставив нужных ему людей в Реввоенсовете Республики и его Полевой штаб.

Раскрытие «заговора» в «Красной Ставке» поднимало авторитет как Особого отдела, так и ВЧК в целом, весьма ослабленный по итогам почти полугодового кризиса.

Раскручивание дела о «заговоре» в Полевом штабе, по крайней мере:

1) привело к «обновлению» Реввоенсовета Республики, в результате которого в РВСР оказалось больше ставленников Ленина, чем Троцкого; причем удельный вес в партии двух новых членов РВСР (С.И. Гусев, И.Т. Смилга) оказался сопоставим с удельным весом председателя совета[786];

2) привело к назначению нового Главкома, у которого был стратегический план, отличный от плана Троцкого, и к уничтожению группировки генштабистов ускоренного выпуска, осмелившихся предъявить ультиматум Ленину;

3) пошатнуло военный престол Льва Троцкого.

Троцкий понимал, что нельзя строить армию без репрессий, и считал Особый отдел действительно необходимым для уничтожения разведывательно-подрывной деятельности противника в армии (и не только в ней) органом. 18 декабря 1919 г. — во главе Особого отдела уже стоял Феликс Дзержинский — Троцкий телеграфировал в Секретариат ЦК РКП(б): «Из донесений Особого отдела явствует, что, пользуясь партийной мобилизацией, контрреволюционные элементы пытаются проникнуть и действительно проникают в ряды партии с целью использовать партийное звание в контрреволюционных целях. Необходимо разработать соответствующий циркуляр местным партийным организациям и обратить их внимание на этот факт и обязать их производить неутомимо в отношении всех свежепринятых членов партии дальнейшую проверку (профессия, прошлое, землячество или родственные связи и пр. и пр.)»[787]. Что действительно не устраивало главу военного ведомства летом 1919 г., так это независимость Особого отдела ВЧК от Реввоенсовета Республики и его председателя. 23 июня, критикуя Особый отдел Южного фронта, Троцкий «приложил» тогдашнего заведующего ОО Михаила Кедрова. Председатель РВСР обратил внимание ЦК через своего заместителя Э.М. Склянского (тот должен был передать сообщение членам ЦК В.И. Ленину, Л.П. Серебрякову и Е.Д. Стасовой) «на полную и безусловную негодность и даже вредность особых отделов в нынешнем составе. Во главе их стоят лица безусловно непригодные. В качестве агентов фигурируют сомнительные элементы, карьеристы, бездельники, невежи. Поскольку Особый отдел считает себя независимым от столь авторитетных органов, как Реввоенсоветы (курсив мой. — С. В.), особые отделы впадают в оппозицию, занимаются мелким интриганством. Мне неизвестны случаи раскрытия изменников, шпионов, заговорщиков особыми отделами, зато они занимаются усиленной слежкой за членами Реввоенсовета, старыми партийными работниками».[788]

Дело о заговоре в Полевом штабе не могло не вызывать крайне негативной реакции Троцкого — фактически его обвинили в том. что он прохлопал контру в собственном ведомстве. Предпринятая в июле попытка отстоять своих сотрудников оказалась неудачной, «баталии» в Политбюро заставили Троцкого временно смириться. Повторное заявление о нецелесообразности арестов, сделанное сразу после первого, поставило главу военного ведомства перед угрозой превратиться в «политический труп». Поэтому Троцкий ждал, когда можно будет вторично вступиться за своих подчиненных — уже с козырями на руках.

По крайней мере, до сентября 1919 г. Троцкого мог в любой момент заменить его давний недруг Сергей Гусев — если бы ему удалось успешно руководить военным ведомством, Ленин, вероятно, собрал бы очередной партийный съезд, на котором уж точно не стал бы спасать своего политического противника.

Член Политбюро ЦК Иосиф Сталин как-то назвал благодарность «собачьей болезнью». При всей беспринципности и жестокости Ленин был подвержен этому «недугу»: когда знакомые просили его заступиться за какого-нибудь арестованного губернской ЧК, он честно пытался помочь. Случай с Иоакимом Вацетисом не стал исключением: Ленину нужно было во что бы то ни стало снять его с поста и назначить такого Главкома, который будет, имея поддержку в Реввоенсовете Республики, проводить военную линию главы «рабоче- крестьянского правительства». Однако кара, настигшая недалекого Главкома, искренне уверенного, что армия находится «вне политики», была минимальной — он отделался непродолжительным заключением с возможностью написания мемуаров. Арестованных и вскоре отпущенных по «амнистии» генштабистов во избежание мести просто раскидали в разные места. Хуже всего пришлось Георгию Теодори, который был опасен в своем стремлении к Большому Генеральному штабу. За эту идею фикс он и занимался военно-исторической работой в заключении до января 1921 года.