Книга Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1 - Илья Крымов

– Бри, мать этого малыша…

– Кименрия эл’Дремор. Это она написала письмо, чтобы я освободил ее сына.

– Ее сына? – Жена посмотрела на меня. – Или вашего сына?

– Не знаю, – честно ответил я.

– У него твои глаза.

– У него глаза ди’Аншваров. Если я правильно помню один из долгих монологов Отурна, Кименрия спала и с ним, так что Эзмерок имеет равные шансы оказаться как моим сыном, так и моим дядей. Хотя нет, не равные, второе намного вероятнее.

– Почему же?

– Чутье подсказывает, – ответил я, не желая объяснять, что на протяжении многих лет был единственным любовником Кименрии, и она так ни разу и не забеременела, но мальчик родился незадолго после ее побега из Старкрара четырнадцать лет назад. Все-таки мулы бесплодны.

Бель долго молчала, обдумывая тяжелые мысли, глаза моего солнца и луны потемнели, на лбу появилась складка, а полные губы сжались в тонкую полоску.

– Но это шанс.

– Прости?

– Это твой шанс. Мальчик верит, что ты его отец, почему бы тебе не поверить в то же самое?

– Жена моя, ты сама на себя не похожа.

– Ты всегда хотел сына. Наследника. Все мужчины хотят сыновей, даже если не признаются в этом. Девочки – хорошо, сколько угодно, но роди мне хоть одного сына, жена, который понесет дальше мое имя… новое звено в цепи нашего рода, которая не прерывалась сотни тысяч лет…

– Бель!

Она вздрогнула, испуганно осмотрелась и сжалась, словно от холода, в эту горячую и душную арбализейскую ночь. Заключив жену в объятия, я ощутил биение ее сердца – безумно быстрое, как у маленькой пташки.

– Бель.

– Не знаю, почему я не могу родить тебе ребенка. Ты вбил себе в голову, что проблема в тебе…

– Бель.

– К целителям обращаться не хочешь…

– Бель.

– И ты отчасти прав, дело не во мне. Я обратилась к лучшему магу-целителю Кель-Талеша, специалисту по бесплодию, он изучил меня вдоль и поперек. Знаешь, что написано в заключении, муж мой?

Она подняла мокрое от слез лицо, а мое сердце замерло от боли.

– Я могу родить хоть десятерых. Я здорова и сильна.

– У меня не было в этом сомнений, Бель…

– А ты не хочешь идти к лекарю!

– Зачем? Я и так…

– Бриан! – воскликнула она. – Не думай, что я тебя плохо знаю! Ты хочешь наследника больше всего в мире! Ты возмещаешь его отсутствие тысячами детей, которых воспитываешь в своей школе, и сотнями тысяч тех, кого выращивают в приютах по всей Мескии! Ты хочешь, но и не хочешь наследника, желаешь стать отцом и не веришь, что достоин этого! Как можно так ненавидеть себя? Почему счастье – это преступление? Как можно быть таким сильным снаружи и таким искалеченным внутри? Бриан… я же люблю тебя!

Каждое ее слово, каждый умоляющий взгляд, каждый судорожный вздох кромсали меня ножом. Вновь и вновь я причинял боль той, которую любил, просто потому что я – это я.

– Бель, я не ненавижу себя. Я просто никогда не рассчитывал быть счастливым. Этого не было в планах. Я решил прожить свою жизнь ради достижения одной конкретной цели и уверенно шел вперед, пока не появилась ты и не показала мне, что такое счастье. Но будь я проклят за такие слова, хотя они и есть истина: план не изменился. Ты действительно знаешь меня лучше всех в мире, Бель, ты моя половинка, предназначенная мне свыше, уж не ведаю за какие такие добрые дела, и ты знаешь, что я всегда буду заложником своего долга.

– Да как же это связано с…

– Мне видится, что в будущем немало ужасных вещей может случиться, пока я буду исполнять свой долг перед Мескией и Императором. Даже таких, после которых имя твоего мужа окажется проклято в веках. Я мастер темных дел, помнишь? Это моя работа, и я решил давным-давно, что исполню ее всю и как следует, невзирая на последствия. А потом появилась ты, и я впервые испугался, что ты пострадаешь от моих действий.

– Да что за ужасные вещи ты готовишься сотворить, что так боишься быть проклятым?!

– Не знаю, – солгал я, – но мое ремесло не раз толкало меня на такое, о чем я никогда тебе не расскажу. Толкнет еще раз, я уверен. А если вскроется наша связь? Что будет с тобой? А с нашим гипотетическим ребенком? Нет, раз взялся за ту работу, за которую взялся я, лучше не иметь ни любви, ни детей, это такая уязвим…

Удар у нее был сильный, хлесткий, молниеносный, Бельмере эл’Тренирэ с детства держала в этой руке саблю, а не иглу для вышивания.

Жена встала из-за стола.

– Я никогда не лезла в твою работу. Я всегда твердила себе, что на плечах моего мужа лежит великий долг перед великой страной и ее народом. Какому бы делу ты себя ни посвящал, я всегда знала, что все это очень важно и никто кроме тебя с этим не справится. Но сейчас я сомневаюсь, что… я сомневаюсь, что твое дело правое. Видимо, я плохая жена, раз позволяю себе такое. А еще я плохая жена, раз не могу заставить своего мужа захотеть быть счастливым.

– Ты прек…

– Пожалуйста, хватит. – Говорила Бель тихо, но жар ее гнева бил словно из домны. – Ты пообещал этому бедному мальчику, что поможешь его матери, которую уже много лет пытаешься схватить и казнить. Что ты намерен делать на самом деле, о Великий Дознаватель?

Щека горела, сильно хотелось коснуться ее.

– Я пообещал ему, что избавлю Кименрию эл’Дремор от винтеррейкцев, на которых она теперь работает, и только. Он не знает нашей с ней истории, а я не собираюсь ему рассказывать…

– Или менять свои драгоценные планы, я поняла. Видит Луна, к этой женщине я не испытываю ничего – ни ненависти, ни любви, но мне кажется, что стоило бы проявить хотя бы толику милосердия к той, которая, возможно, смогла родить тебе замечательного сына. Спокойной ночи, тан эл’Мориа.

Оставшись в одиночестве с горящей щекой, я следил за эмоциями Бели, зная, что она там, наверху, рыдает в подушку, и понимал, что в очередной раз соврал. Я ненавидел себя за то, что сделал с ней, и за то, что она меня любила и вынуждена была страдать от этого. Я ненавидел себя за святотатственную мысль о том, что, возможно, она прожила бы эту жизнь намного счастливее, не обретя меня, а я… я мог бы двигаться к своей цели без сомнений, страхов и угрызений совести.

Любовь, которая считается самым прекрасным явлением во всем этом чертовом мире, став частью моей жизни, причинила больше страданий, чем все ранения и пытки на моей памяти. Так и было задумано, о, Силана? Если так, то ты на редкость паршивая мать.

Двадцать пятый день от начала расследования

В последовавшие дни Бельмере оставалась дома, пользуясь непогодой как предлогом и пренебрегая обязанностями капитана. Мне пришлось послать весть Кларе, дабы та знала, что с моей женой все в порядке.