Книга Знак разрушения - Александр Зорич

* * *

Урайн сорвал с себя обруч и в остервенении выскочил из фуры. Войска по команде лантатов приветствовали его дружным боевым кличем. Никто из солдат не сомневался в том, что грохот и высокие столбы пыли, поднявшиеся в стороне дворца, тоже дело рук их всемогущего властелина.

Урайн нашел в себе силы сделать скромный жест рукой. Дескать, будет, будет вам, это только цветочки.

Проклятый Звезднорожденный, проклятый Леворго, проклятое солнце! Перед глазами Урайна все еще расплывались разноцветные, преимущественно лиловые, круги. Виски, казалось, были готовы лопнуть от изуверской боли.

Аскугахэ, Кутах над Кутах. Вот кто ему сейчас нужен. Урайн сосредоточился. Его взгляд пронзил каменную сферу, добрался до плавных обводов чаши, проник сквозь серебристую скорлупу яйца.

Он видел точеные очертания его полностью сформировавшегося тела, видел длинные прямые волосы, ниспадающие на широкую литую грудь, видел сложенные за спиной мощные крылья. Красавец. Любимец. Не чета этим увальням, которые сейчас погребены заживо стараниями Леворго.

Урайн с гордостью смотрел на плод великолепно задуманного и виртуозно исполненного тройственного соития. Его, Астахэ и Лакнатах.

Урайн заглянул ему прямо в глаза. Они были пусты, как темные провалы глазниц начисто вылизанного червями и дождями собачьего черепа.

Урайн вгляделся пристальнее. Да. Все идет так, как должно. В глазах Аскутахэ загорелись ровным светом две крошечные колючие искорки. И они постепенно наливались силой.

Взгляд Урайна пошел дальше. Большая куча каменного мусора. А за ним – заметно поредевший белый морок, который Леворго распускал вокруг себя.

Ученик Лишенного Значений заметно ослаб. Урайн облюбовал подходящий острый обломок белого камня размером с четырех быков, который увенчивал навороченный магией Леворго курган. Серьга в ухе Урайна незаметно засветилась – свирепое солнце Дня Судеб было пока что в состоянии затмить ее свет – и обломок поднялся над курганом на мизерную высоту.

В образовавшийся зазор едва ли можно было просунуть лист бумаги. Одновременно Урайн наблюдал за Леворго. Похоже, старикан ничего не почуял.

И тогда впервые с начала этой надчеловеческой битвы в полную силу блеснула изумрудная вспышка, на мгновение затмив собою солнце. Обломок с оглушительным треском расслоился на тысячи каменных лезвий, которые с быстротой молнии ринулись к груди Леворго.

Но Хранитель Диорха был начеку. Большая плита, приютившаяся у основания кургана, с глухим гудением взметнулась вверх, преграждая путь каменным стрелам. И смертоносные посланцы Урайна, и щит Леворго исчезли в смерче каменной пыли.

Хранитель Диорха с трудом удержался на ногах – так ослабели колени. Урайн неистово выругался, в очередной раз убеждаясь, что и его могущество имеет свои пределы.

“Старик, однако, скоро выдохнется, – подумал Урайн, успокаиваясь. – Нужно только подойти поближе”.

Урайн знал, сколько еще потребуется времени Аскутахэ, чтобы выйти на свет.

Урайн знал, сколько сможет продержаться Леворго против него одного и сколько – против него, Воинства Хуммера и Аскутахэ, вместе взятых.

Урайн знал, во сколько ударов сердца он расчистит курган над своим воинством, когда подойдет ближе.

Урайн знал, сколько ему потребуется времени, чтобы подойти ближе.

Все было исчислено, отмерено, взвешено задолго до того, как пала твердыня Меара и существа, рядом с которыми кутах казались безобидными певчими птицами, ворвались в город, чтобы сокрушить бронзовых гигантов

Лишенного Значений. Все сходилось, как головоломная семиходовая комбинация Хаместира.

– Все приходится делать самому, милостивые гиазиры, – бросил Урайн в пустоту. Рядом не было ни кого, кто был бы способен оценить его многогранную иронию.

Он небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами последнюю лигу на дороге к победе.

* * *

Урайн небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами последнюю лигу Знака Разрушения.

– Он пошел, – сказал Леворго Элиену, и на его лице сын Тремгора увидел странную смесь надежды, тревоги и беспощадной решимости.

Сын Тремгора молча кивнул. Вопросы-вроде “Куда?” или “Кто?” казались верхом глупости. Несколько коротких колоколов над Меаром висела мертвая тишина. Затем до слуха начали доноситься глухие удары.

– Это он? – спросил Элиен, заподозривший в этих звуках стук сапог Урайна по гладкому Кругу Чаши.

– Нет, – покачал головой Леворго. – Увы, нет. Это новый слуга Хуммера, Кутах над Кутах, ломится из своего яйца.

Удары стали значительно громче. В них вплетались скрежет и громкое позвякивание. Казалось, кто-то рубится огромным топором сквозь хрустальную стену.

– И что мы намерены предпринять теперь? – спросил Элиен, нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу.

– Ждать, – сказал Леворго вместе с долгим зевком. Уже второй день ему непреодолимо хотелось уснуть. Уснуть навеки.

Владыка Диорха сел на пыльные растрескавшиеся плиты. Элиен, немного поколебавшись, последовал его примеру.

* * *

Урайн неторопливо двигался вперед, вышагивая в такт сладостным его уху ударам, которые доносились из-под каменного купола. Он продолжал пристально следить дальни^ зрением за Леворго,

Урайн не мог видеть, как под его багровым плащом разгоралась незримым беспощадным светом Тиара Лутайров, венчавшая черен его трофейного меча. Урайн Повелитель Двух Мечей – клинка Хуммера и Поющего меча-подкидыша Эллата – невозмутимо дописывал Знак Разрушения.

Леворго, тоже не сводивший магических глаз с плотного кокона извращенной Великой Пустоты, каким представлялся ему истинный Урайн, безмолвно заклинал все стихии, чтобы они вняли ему, наследнику Лишенного Значений.

Шаг. Еще шаг.

Еще два шага.

Только бы он не остановился…

Когда до незримой черты оставалось пять шагов, из Чаши Хуммера раздался оглушительный треск и сразу вслед за ним – душераздирающий вопль, в котором слышались голод, торжество, жестокость. Аскутахэ, Кутах над Кутах, оповещал Сармонтазару о своем пришествии в мир.

И тогда Урайн остановился. Ему незачем было идти дальше.

Вершина купола, воздвигнутого некогда самим Хуммером, разошлась на восемь лепестков. Из открывшихся навстречу лиловому солнцу ворот появился Он – Кутах над Кутах.

В отличие от прочих Воинов Хуммера он был крылат. В отличие от прочих Воинов Хуммера он был красив и пришел в мир в обличье черноволосого статного юноши. И он был разумен. В отличие от кутах.

Описав в небе сверкающую дугу, крылатый юноша стремительно опустился на землю и припал на одно колено перед Урайном.

– Здравствуй, отец, – сказал он на Истинном Наречии Хуммера.