Книга Маятник Судьбы - Денис Чекалов

– О нет, – зло засмеялась девушка. – Ты не безоружен. У тебя мой сюрикен.

– Нет! – громко воскликнул я.

Лезвие дайкатаны рухнуло вниз точно нож гильотины. Острый клинок прошел между подбородком Октавио Карго и его телом.

Широкий веер кровавых брызг взвился над убитым чело­веком. Отрубленная голова покатилась по полу, хлопая вьющейся бородой.

– Нет, Френки, – прошептал я.

Франсуаз обернулась, взгляд ее был холоден и беспощаден.

– Он должен был умереть, Майкл, – произнесла она сурово. – Даже если бы он на коленях умолял меня оставить его в живых, я бы все равно его убила.

Я вытер рукой лицо, пытаясь восстановить дыхание.

Франсуаз уперла в меня взгляд, который отталкивал меня и не давал подойти к ней. Девушка положила руку на пятиугольную застежку, и сюрикен, вырвавшись из мертвого тела Карго, вернулся на пояс девушки.

– У нас проблема, – негромко произнес я. Франсуаз вновь повернулась ко мне.

– Тебе не нравится то, что я сделала, Майкл, – сказала она. – Я понимаю. Если ты не хочешь больше видеть меня…

– Заткнись, – приказал я.

Девушка недоуменно подняла брови.

Я быстро прошел мимо нее. Черный саркофаг стоял возле мертвого тела Карго, и ослепительное сияние более не исходило от его стенок.

То, ради чего десятки людей собрались в древнем полузаброшенном храме, то, ради чего многие умерли здесь, средоточие великой силы и свидетель древней истории – теперь оно стояло в тени высоких изваяний запорошенное пылью и всеми забытое.

Я нажал на крышку, и она отошла в сторону с глухим каменным скрипом.

– Проклятие! – произнес я. Франсуаз быстро подошла ко мне.

– Ты никогда не говорил ничего подобного, – сказала она.

– Со мной никогда не происходило ничего подобного, – ответил я.

Я остановился у края черного саркофага, не глядя на то, что он скрывал от мира на протяжении столетий. Меж каменных берегов гроба темнели сморщенные, высохшие останки.

– Что? – резко спросила Франсуаз.

Вместо ответа я протянул руку. Капли крови, что била фонтаном из рассеченной шеи Октавио Карго, попали на стены черного саркофага.

Кровь вампира просочилась сквозь толстый камень, словно сквозь губку, и теперь собиралась в капли на внутренней стороне гроба, и те набухали, сливаясь и, тяжелея, скатывалась к сморщенному мертвецу.

– Что?! – в ярости спросила девушка.

– Кровь, – ответил я. – Проклятие, которое Иоахим наложил перед смертью, исполнилось. Карго коснулся его останков.

18

Франсуаз шагнула ко мне. Ее сильные пальцы впились в мое плечо. Развернув меня, она прошла мимо, приблизилась к потемневшим останкам Иоахима и остановилась, глядя на них.

– Это невозможно, Майкл, – зло прошипела она. – Карго мертв.

Всесокрушающая ярость была написана на ее лице. И недоумение. Ей не верилось, что она собственными руками выпустила из склепа древнее зло, которое должна была заточить здесь навсегда.

Девушка схватила меня за отвороты куртки и резко встряхнула.

– Так он что, все же получил могущество своей расы? Или не получил? Отвечай! – прорычала она.

– Он не получил, – ответил я. – Сила архивампиров досталась ближайшему из потомков Иоахима.

Франсуаз встряхнула меня еще раз, как тряпичную куклу.

– Как? – спросила она.

– Кровь впиталась в мертвеца прежде, чем Карго умер, – произнес я. – Это открыло врата астрала. Карго, растворивший их, скончался прежде, чем энергия успела втечь в него. Она досталась прямому потомку Иоахима, одному из вампиров.

Я взял Франсуаз за плечи и сжал их ласково, но крепко.

– Теперь послушай, – произнес я. – Ничего страшного еще не произошло. Тот, кто обрел могущество Иоахима, сам этого не знает. Он не умеет пользоваться астральной силой. – Я заглянул в серые глаза девушки. – Нам будет несложно его найти. Мы проследим генеалогическое древо Иоахима. Потом мы приведем его сюда и проведем обряд очищения.

– Ты сможешь? – отрывисто спросила девушка.

– Конечно, я же ченселлор.

Франсуаз глубоко вздохнула, я почувствовал прикосновение ее крепких грудей. Она что-то пробурчала, по-моему, выругалась и наконец отпустила мой воротник.

Ее лицо вновь приобрело свое обычное жесткое, уверенное выражение. Однако я не мог не видеть – произошедшее потрясло ее гораздо глубже, чем она хотела бы показать мне. Я поцеловал ее, и мне показалось, будто мои губы впитывают волнение, ярость и растерянность, которые она пыталась скрыть.

– Ладно, герой. – Франсуаз отстранилась. Она была смущена, ведь я стал свидетелем ее секундной слабости. – Не станешь же ты обниматься в склепе.

Франсуаз поправила свою кожаную куртку, словно я как-то нарушил целостность ее костюма.

– Я спокойна, – сказала она.

С этими словами она изо всех сил пнула ногой отрубленную голову Октавио Карго. Та, мелькая кудрявой бородой, полетела к каменной стене, и разбившись об нее, сползла на пол кровавыми ошметками.

– Теперь спокойна, – уточнила Франсуаз. – Ну, герой, как ты собирался отловить его правнуков?

Я взял девушку за руку.

– Не вини себя, – произнес я, – Дело не в том, что ты отрубила голову Карго. И это не метафизическая расплата за то, что ты убила безоружного.

Франсуаз может убить человека, лишь слегка прикоснувшись к нему пальцами. Но сейчас я чувствовал, как ее рука едва заметно подрагивает. Я понял – я говорю то, что надо было сказать. – И ты не должна уходить из-за этого в монастырь, – продолжал я, – и вышивать святых.

Девушка коснулась моего лица.

– Спасибо, Майкл, – произнесла она. – Я действительно ценю то, что ты делаешь.

Эти слова звучали ласково, но на самом деле означали приказ заткнуться. Я понял, что слишком близко подошел к той грани в наших отношениях, которую не должен пересекать.

Я потрепал Франсуаз по подбородку, чего она терпеть не может, поскольку считает, что так можно обращаться только с гулящими девками и бесхребетными женами-кухарками.

Затем я вынул меч из ее ножен и дважды взмахнул им в воздухе.

Подобное приводит Франсуаз в бешенство. Она считает, что я вообще не должен пользоваться ее оружием, поскольку это не соответствует моему духовному сану ченселлора.

А если я и захочу взять ее дайкатану, скажем, чтобы попускать солнечных зайчиков, то должен попросить ее, а не вытаскивать меч сам. словно он мне принадлежит.

Глаза девушки вспыхнули, и я понял, что мы вновь стали друзьями.