Книга Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов - Жан-Франсуа Сольнон

Ее характер, и без того малообщительный, стал совсем тяжелым. Один из приближенных, генерал Спиридонович, возглавлявший личную охрану царя, говорил, что «истерико-неврастения», которой страдала Александра, «явилась причиной преувеличенных симпатий и антипатий императрицы, причудливого характера ее образа мыслей и действий, религиозной экзальтации и веры в чудеса в целом»[281]. Склонность к религиозной мечтательности, появившаяся в Александре после обращения в православие, принимала различные формы мистицизма, имевшего целью обретение заступника, «божьего пророка» или исцелителя, визионера, гипнотизера либо медиума. Еще до рождения Алексея она как-то прикипела душой сначала к экзальтированному священнику, а затем к чудотворцу, потчевавшему ее туманными предсказаниями. Когда стало известно о болезни царевича, мистицизм Александры деградировал, как выразился граф Витте, в своего рода «фанатизм, не сглаженный никакими проявлениями доброты и мягкости»[282]. Вместо того чтобы полагаться на человеческое знание, Александра уповала на небо и самозваных целителей. Ее молитвы или молитвы «божьих людей» смогли бы — императрица была в этом уверена — исцелить Алексея. Будь у царицы здоровый ребенок, она не позволила бы возобладать над собой тому сомнительному мистицизму, который разносили опасные мистификаторы. Но сраженная состоянием Алексея, Александра видела спасение для сына только в их помощи.

Николай, хоть и был, как жена, потрясен состоянием здоровья наследника трона, не пошел ее путем. Его вера была куда проще и не искала религиозной экзальтации. Фаталист по натуре, Николай положился на Божью волю и позволил царице свободно предаваться надежде на чудо, не сопровождая жену в ее исканиях. Тем не менее он разделял веру Александры в «Божьего посланника», обладавшего даром целителя — Григория Ефимовича Распутина[283].

Александра ценила его (при том, что он не был ни священником, ни монахом, имевшим бы репутацию святого) за колдовство. Магнетическая сила, каковой обладал Распутин — этот знаменитый «пронизывающий взгляд, проникающий в самую глубину души», — и сверхъестественные способности, которые он якобы имел, сделали его любимцем дам из аристократической среды. Петербургские салоны рвали его друг у друга из рук. Он главенствовал на мистических собраниях и учил своих поклонниц святой жизни. Епископ Феофан, духовник царицы, представил его государям. Неграмотный мужик, вечный паломник-бродяга бывал в Иерусалиме и монастырях на горе Афон. Его научили правильно одеваться, расчесываться, мыться, и ему стало удаваться располагать к себе людей.

Представление Распутина царю состоялось в ноябре 1905 г. Николай оставил в дневнике лаконичную запись: «Познакомились с человеком Божиим Григорием из Тобольской губернии»[284]. Тот остался в столице. Вскоре о Распутине пошла слава, в июле 1906 г. он был принят государями в семейном кругу и произвел там большое впечатление. Впервые его пригласили во дворец 15 октября. Распутин становился все известнее. Все говорили только о нем. В следующем году министр П.А. Столыпин, после того как на него было совершено покушение, позвал Распутина помолиться у постели раненой дочери. Старец (так называли святых, но не религиозных людей) «казался все более убежденным, — пишет генерал А.И. Спиридович, — в своем предназначении сотворить что-то великое»[285]. В 1908 г. Распутин сблизился с Анной Вырубовой, любимой фрейлиной царицы. Перед святым прорицателем распахнулись двери императорского дворца.

Поначалу Николай с Александрой увидели в нем представителя народной веры, простого и пылкого, одного из «божьих людей», в которых нет недостатка в России. Александра верила, что нашла не менее чем духовного наставника монархии, человека, который спасет династию. Николай, не разделявший восторгов жены, был не готов следовать политическим советам этого вдохновенного крестьянина, но с удовольствием слушал его рассуждения о том, что самодержавие являлось единственно возможной в России формой государственного устройства. Самое главное, царственная чета видела в нем спасителя царевича. Своими молитвами старец умел облегчать невыносимые страдания Алексея, а значит, обязательно смог бы его вылечить. Так Распутин сблизился с императорской семьей.

В конце октября 1907 г. «святой», хорошо знавший человеческую душу и охотно предсказывавший будущее, стал целителем. Как-то раз в Царском Селе после падения с царевичем случился новый приступ кровотечения. Собравшиеся у его изголовья медики оказались бессильны. Александра позвала Распутина, тот приехал во дворец к полуночи, стоял у постели больного мальчика и молился. На следующий день царевичу полегчало. В тот вечер Распутин стал незаменимым.

История рассказывает и о других впечатляющих эпизодах с колдовскими способностями старца. Осенью 1912 г. в польской Спале у царевича из-за тряски во время прогулки начался очередной приступ гемофилии. Такие кризисы у ребенка разрывали родителям сердце. И снова врачи капитулировали. Казалось, что все кончено. Алексей получил последнее причастие. Распутин был далеко. Но в ответ на просьбу царицы помолиться он прислал телеграмму: «Болезнь не кажется опасной. Пусть врачи не утруждаются»[286]. На следующий день кровотечение остановилось само по себе. Как могла не уверовать в чудо пораженная мать?

Через несколько месяцев во время отдыха в Крыму царевич упал, и опять началось кровотечение. Императорскую семью сопровождал Распутин. Его вызвали. Магнетические пассы и молитвы вновь спасли больного мальчика. В 1915 г. аналогично закончился еще один страшный приступ. «Императрица на коленях у кровати сына не знала, что предпринять». Позвали за чудотворцем. Тот приблизился к постели, «осенил крестным знамением наследника, сказал, что у него ничего серьезного нет и что [государям] незачем беспокоиться, затем вышел. Кровотечение прекратилось… Врачи признались, что они ничего не понимают»[287].

Подобные удачи свидетельствовали о сверхъестественных способностях целителя и о необходимости его постоянного присутствия. Если царю от «Божьего человека» не было нужно ничего, кроме спасения сына, то Александра постоянно советовала мужу приобщиться к размышлениям старца: «Наш Друг обладает Божьим даром давать полезные советы для тебя и нашей страны и умеет видеть будущее»[288]. Однако Николай сопротивлялся нажиму жены и отказывался совещаться с целителем по поводу политических дел.