Книга Мужчина в меняющемся мире - Игорь Кон

Мужчины любят удивлять детей, временно «дестабилизировать» их, поощряют к принятию риска, учат быть смелыми в незнакомых ситуациях и умению постоять за себя. Напротив, матери чаще успокаивают детей. Отцы активнее взаимодействуют с детьми в качестве компаньонов по играм, отцовские игры более действенны, тогда как материнские – вербальны и дидактичны. Поэтому малыши часто предпочитают играть с отцами и вообще – мужчинами, хотя посторонних мужчин побаиваются. Это делает отца важной фигурой детского развития (Grossman et al., 2002).

Если материнская игра с ребенком большей частью опосредствуется игрушками, то отец охотно превращает в игрушку и в объект исследования свое собственное тело и тело ребенка. Он не ухаживает за ребенком, а возбуждает, стимулирует его, поощряет искать новое и не бояться связанных с этим фрустраций. Характерный пример – обучение ребенка езде на велосипеде. После первых неудачных попыток папы гораздо чаще мам поощряют ребенка продолжать опыт, для них главное – добиться от ребенка мастерства и умения обходиться без посторонней помощи. Это важно не только для мальчиков, но и для девочек. Недаром среди первых американских девушек, поступивших в Массачусетсский технологический институт, оказалось непропорционально много таких, кто в детстве имел тесные отношения с отцами.

Свои критические замечания в адрес ребенка отцы чаще склонны формулировать в более безличной и рациональной форме, подчеркивая механические или социальные последствия плохого (неправильного) поведения. Например, «если ты не хочешь делиться своими игрушками, не надейся найти друзей» или «если ты не хочешь делать свою долю работы, не проси меня о помощи», а с более старшим ребенком – «если ты будешь так поступать со своими учителями, ты никогда не найдешь работы». Подобная рациональность и отчужденность позволяют отцам выглядеть менее «манипулятивными», чем матери, которые чаще апеллируют к эмоциональным аргументам, типа «если ты меня не слушаешься, значит, ты меня не любишь» или «я тебя разлюблю». «Любить» и «слушаться» не одно и то же.

Чрезвычайно интересная тема – эмоциональная сторона отцовства, или отцовская любовь. Тема эта, конечно, не новая. Обсуждая проблемы родительства, психологи и антропологи всегда учитывали такой фактор, как эмоциональное тепло. Американский антрополог Роналд Ронер еще в 1960-х годах сформулировал концепцию, согласно которой психосоциальное развитие и функционирование ребенка во многом зависят от степени его принятия или отвержения родителями. Родители могут выражать свои чувства к ребенку четырьмя способами: 1) быть теплыми и внимательными, 2) враждебными и агрессивными, 3) безразличными и небрежными, 4) проявлять недифференцированное отвержение (например, ребенок чувствует, что родители не заботятся о нем и не любят его, хотя никаких явных, поведенческих доказательств родительского равнодушия или враждебности у него нет). Строго разграничить эти понятия трудно, но за 40 лет работы Ронер сумел собрать большой материал о существующих в этой сфере кросскультурных и иных вариациях (Rohner, 1975; Rohner, Veneziano, 2001). При этом сразу же возникла и проблема особенностей материнской и отцовской любви.

Традиционный канон отцовства выдвигал на первый план такие ценности, как властность и суровость. В описаниях и нормативных образах родительства отцовская власть часто выступает как антитеза и дополнение материнской любви. Однако, как было показано выше, реальные родительские практики в эту антитезу не вписываются. С ослаблением отцовской власти и дискредитацией поддерживавших ее телесных наказаний она стала и вовсе сомнительной. Эмпирические исследования показали, что отцовская любовь и тепло – гораздо более эффективные средства воспитания детей, чем строгость и телесные наказания (Rohner, Veneziano, 2001). Сравнение поведения отцов в разных странах и этнических группах показывает, что сама по себе физическая доступность отца значительно менее важна для ребенка, чем его тепло и сочувствие. В некоторых случаях наличие или отсутствие отцовского тепла предсказывает психологическое благополучие подростка даже точнее, чем наличие материнской любви (Veneziano, 2003).

От чего это зависит, и как отцовская любовь соотносится с материнской? Исследование репрезентативной выборки американских школьников 7—12-х классов, живущих в семьях с обоими родителями (база данных Add Health), выявило, что отношения с отцом оказывают существенное влияние на психологическое благополучие подростка независимо от его отношений с матерью. Вместе с тем отношения подростков с отцами более изменчивы во времени, чем отношения с матерями, а изменения в степени удовлетворенности подростка своими отношениями с отцом существенно влияют на его (ее) общее психологическое благополучие. Это доказывает, что отцовское влияние можно изучать и отдельно от материнского (Videon, 2005).

Тем не менее отцовская педагогика не является имманентным свойством маскулинности, а ее эффект зависит от множества условий. Двое вовлеченных в воспитание ребенка взрослых лучше, чем один, уже потому, что более разнообразные стимулы помогают формированию индивидуальности. Если родители принимают по отношению к ребенку менее стереотипные роли, это помогает ребенку усвоить менее стереотипное понимание мужских и женских ролей. Наконец, срабатывает семейный контекст: наличие второго родителя помогает обоим родителям делать то, что больше импонирует им самим, без оглядки на княгиню Марью Алексевну. Отец может удовлетворять свою потребность в близости с детьми, а мать – делать профессиональную карьеру, не боясь чего-то недодать ребенку. Родители дополняют друг друга не столько потому, что они персонифицируют разные гендерные роли, сколько потому, что у них разные индивидуальности.

Активная отцовская вовлеченность помогает более полной самореализации всех членов семьи. Психологические исследования показывают, что высокая отцовская вовлеченность существует лишь там, где она желанна и приемлема для других членов семьи. Отец не просто заполняет нишу маскулинности – «мужчина в доме», а проявляет себя как личность. Вынужденное участие в семейной жизни, воспринимаемое как жертва (хотелось бы поработать, но приходится сидеть с ребенком), может быть эффективно при решении бытовых проблем, но психологически оно не вознаграждается. Ребенок не пылесос и не стиральная машина. Точно такие же проблемы будут у женщины, которая жалеет, что жертвует ради детей своей профессиональной карьерой.

Отцовские практики и отцовскую заботу нельзя сводить к непосредственному уходу за детьми или общению с ними. Часто здесь присутствует очень важный непрямой эффект. Материальное содержание семьи – не только деньги, но и обеспечение эмоционального благополучия. Эмоциональное состояние матери так или иначе влияет и на ребенка. Важен общий климат в семье. В конфликтной семье дети всегда страдают. Это не всегда можно выразить статистически, но счастливая семья та, в которой хорошо всем, а не только отцу, матери или ребенку.

Одно из самых важных открытий современной психологии родительства (Lamb, 2004) сводится к тому, что материнское и отцовское влияние на детей не столько альтернативны, сколько кооперативны и дополняют друг друга.

Во-первых, вопреки предположениям многих психологов, различия между отцами и матерями менее важны, чем сходства, а механизмы их воздействия на детей одни и те же. Исследователи социализации последовательно убеждаются, что тепло, заботливость и близость одинаково благотворны для ребенка, независимо от того, практикует ли их отец или мать.