Книга Политическая история Первой мировой - Сергей Кремлев

Потом последовали и другие кредиты. Жалеть не приходилось: считалось, что вкладывается в своё… Собственно, так оно и было. Германия начала резко прибавлять промышленные и торговые обороты, и с началом реализации плана Дауэса в германском будущем появился устойчивый просвет. А в Версальской системе появилась первая прореха.

18 декабря 1925 года на XIV съезде ВКП(б) Сталин говорил: «Смысл Дауэса состоит в том, что Германия должна выплатить Антанте… около 130 миллиардов золотых марок в разные сроки… План Дауэса, составленный в Америке, таков: Европа выплачивает долги Америке за счёт Германии, которая обязана Европе выплатить репарации, но так как всю эту сумму Германия не может выкачать из пустого места, то Германия должна получить ряд свободных рынков, …откуда она могла бы черпать новые силы и новую кровь для выплачивания репарационных платежей. Тут Америка имеет в виду и наши российские рынки…».

Однако Сталин сразу же предупредил, что расчёт Америки на то, что «Германия должна выкачивать копеечки для Европы за счёт российских рынков», это «решение без хозяина»…

«Мы вовсе не хотим, – продолжал Сталин, – превратиться в аграрную страну для какой бы то ни было другой страны, в том числе и для Германии. Мы сами будем производить машины и прочие средства производства… В этой части план Дауэса стоит на глиняных ногах…».

Сталин мог говорить уверенно: ленинско-сталинская Россия держала свою судьбу в собственных руках в отличие от капиталистической Европы. На том же XIV съезде Сталин напомнил о том, что только государственная задолженность Европы Америке исчисляется 26 миллиардами золотых рублей, что хотя Европа и стала «более-менее подниматься на ноги за счёт притока капиталов из Америки (отчасти из Англии)», но происходит это «ценой финансового подчинения Европы Америке»…

Итак, Германию – на «атлантические» кредиты от Америки и отчасти Англии – начали выводить из состояния коллапса. Контроль над германской военной индустрией и народным хозяйством в целом отменялся, репарационная комиссия союзных держав ликвидировалась.

Кроме прочего, это означало дальнейшее ослабление Франции… В Зеркальном зале Версаля французам мечталось, конечно, великое…

В конце 1922 года председатель финансовой комиссии французского парламента Дариак в своём секретном докладе Пуанкаре сообщал: «Если бумажная марка обесценивается со дня на день, то средства производства, принадлежащие Тиссену, Круппу и их соратникам, остаются и сохраняют свою золотую ценность. Это есть именно то, что имеет действительное значение».

Дариак был прав и вывод делал очевидный: вот бы это всё – да под контроль Франции.

Мечталось-то мечталось, а практически вопрос о контроле над германским народным хозяйством был решён в пользу американского, а не французского капитала. Кое-какие крохи достались Англии.

Вот оценка плана Дауэса Большой Советской энциклопедией 1928 года: «Американские кредиты широкой волной залили народное хозяйство».

ЧТО Ж, доллары и впрямь оплодотворяли экономику Германии не хуже, чем ил во время разлива Нила – поля египетских феллахов. За два года немцы превзошли довоенный уровень развития. Правда, это не означало, что был восстановлен довоенный уровень массового потребления: у светских женщин сверкали в ушах бриллианты, у рабочих женщин блестели голодные глаза. Чем стал для рабочей Германии план Дауэса, видно хотя бы из статистики заболеваний горняков лёгочным туберкулезом. В 1913 году на сто работающих приходилось 0,57 больных, в 1917 – 1,02. В 1920 году эта цифра поднялась до 1,84, а к 1925-му доросла до 3,93!

И у Карла Гельфериха в его последний год жизни (в 1924 году он скончался) были основания оценивать план Дауэса как шаг на пути «вечного порабощения» Германии. А генерал и депутат Людендорф при голосовании «дауэсовских» законов в рейхстаге кричал: «Позор для Германии! Десять лет назад я выиграл битву при Танненберге (это когда из-за Ренненкампфа погибла армия Самсонова. – С. К.). Теперь они устроили нам еврейский Танненберг!».

Но депутаты план приняли, крупные промышленники увидели в нём возможности рассчитаться с репарационными долгами и провести ряд махинаций. В этом смысле план Дауэса был очень характерен для послевоенного наднационального капитала своей внешней противоречивостью и железной (то бишь «золотой») внутренней логикой.

Германский долг позволял Америке внедряться в германскую экономику, не тратя на это ни цента. Получалось так, потому что американские банки, предоставившие Германии займы, тут же выпустили под них облигации, раскупленные рядовыми американцами. Банки сразу оказались с прибылью, а через несколько лет немцы – тут много поработал президент Рейхсбанка Яльмар Шахт – отказались от выплат всего долга по согласованию с Большим Капиталом США.

Президент Гувер в 1931 году объявил мораторий на уплату взносов. В результате мелкие держатели германских облигаций потеряли в сумме миллиарды марок, а крупные банки ещё раз оказались с прибылью. Черчилль по этому поводу с притворной грустью заключал: «Такова печальная история этой идиотской путаницы, на которую было затрачено столько труда и сил».

Что ж, труда Капитал затратил тут и впрямь немало, но и рыбка из «версальского пруда» была выловлена не простая, а золотая.

В июне 1929 года, на очередной Парижской конференции, директивы Дауэса заменили планом имени пятидесятипятилетнего американского финансиста Оуэна Д. Юнга, который принимал участие и в разработке плана Дауэса.

У Юнга был ещё один пост: председатель совета директоров крупнейшей электротехнической монополии США «Дженерал электрик компани» (ДЭК) – лучшей «подруги» германской АЭГ. Это не считая постов в Федеральном резервном банке и в «Дженерал Моторс» неугомонного Моргана.

Не забывал, к слову, Юнг и СССР. Он активно пытался привязать советские рынки к интересам США. Соответственно, нам тоже предлагались кредиты. Троцкий и Бухарин к таким идеям относились с интересом, однако крепнущий Сталин смотрел на «щедроты» Юнга настороженно.

Впрочем, полностью игнорировать Юнга, Моргана и ДЭК смысла не было, так что в 1928 году Юнг подписал с нашим Амторгом договор, по которому ДЭК выделяла Советскому Союзу 26 миллионов долларов на закупки электротехнического оборудования.

Естественно – у ДЭК…

Что касается Германии, то план Дауэса установил в очередной раз «окончательный» общий размер репараций – 113,9 миллиардов марок. Размер ежегодных платежей был определён на ближайшие 37 лет (то есть до 1966 года) в 2 миллиарда марок ежегодно. По истечении этого срока размер платежей мог быть пересмотрен или сохранён в прежнем объёме. В целом репарационные платежи должны были выплачиваться 59 лет, до 1988 (я не ошибся – до тысяча девятьсот восемьдесят восьмого!) года, на уровне после 1966 года от 1607 до 1711 миллионов марок ежегодно.

Вот как долго Новый Свет намеревался экономически доить свою новую «дойную корову» и политически держать её на привязи…

Зато все виды официального международного контроля отменялись, а для получения и распределения репараций и расчётов по долгам был создан Банк международных расчётов (БМР) со штаб-квартирой в Базеле. БМР оказался долгожителем: он финансировал военное возрождение Германии после Первой мировой войны, после Второй мировой войны помогал становлению Международного валютного фонда, способствовал в 70-е годы созданию Европейского экономического сообщества и т. д.