Книга Русские сказки - Роман Злотников

— Вы не поняли, — пролепетал суверен, — я имел в виду…

— Я знаю, что вы имели в виду, ваше величество, — голос князя звучал уже не так резко, — но я утверждаю, что этой стране нужны сейчас именно вы. Если завтра вы объявите о своем отречении, первым же результатом этого станет беспощадная борьба за власть среди ваших союзников. Сначала передерутся здесь, потом руководители центров сопротивления на юге, востоке и северо-западе резонно решат: а почему, собственно, они должны подчиняться какому-то там генералу или графу и чем они сами хуже? И все это закончится разгромом. И это только одна из причин, по которой вы ОБЯЗАНЫ остаться во главе этой страны. Если вы хотите услышать о других — приготовьтесь слушать всю ночь, — князь усмехнулся, — но, по-моему, вас это не интересует. Ведь вы уже все решили.

Князь умолк. Суверен несколько минут сидел, уставившись глазами в пол, наконец поднял голову и обвел взглядом присутствующих.

— Вы тоже так считаете?

Какое-то время никто не отвечал, потом граф Бронков тяжело вздохнул и кивнул головой.

— Да, ваше величество, вы нужны этой стране более чем кто-либо из нас. Более чем кто бы то ни было.

И снова потянулись минуты тягостного ожидания. Все молча смотрели на суверена. Тот глубоко вздохнул и сказал:

— Хорошо, я думаю, что… обязан нести эту ношу.

Все облегченно выпрямились, но тут снова раздался голос князя:

— Тогда позвольте уже мне задать вам вопрос, ваше величество. — Он помедлил, словно ожидая разрешения, и тут же продолжил: — Вы понимаете, ЧТО вам предстоит?

Коней посмотрел на князя широко раскрытыми глазами и медленно сказал:

— Мне кажется, да.

— И вы уверены, что способны справиться с этим?

Суверен не ответил.

— Вы уверены, что сможете не колеблясь подписывать аршинные расстрельные списки, что найдете в себе силы лишить людей, которые сейчас вас боготворят, всякой надежды на возвращение большей части своего достояния? Что недрогнувшей рукой пошлете в тюрьму или даже на каторгу ваших нынешних сторонников, людей, готовых отдать за вас свою жизнь, — многие из них потеряли все в этой бойне и, поддавшись гневу, начнут, возможно, беззаконно мстить всем тем, кто по тем или иным причинам оказался на стороне наших противников?

— Ну, это уж слишком, — пробормотал генерал Тропин.

Князь резко повернулся на голос.

— Именно так, генерал, именно так, если мы не хотим, чтобы через десять лет все повторилось вновь.

Коней поднял бледное лицо и тихим, но твердым голосом произнес:

— Да. Если моя страна потребует от меня этого, я готов все это выдержать.

Князь склонил голову в почтительном поклоне.

— В таком случае, ваше величество, если вам все еще нужна наша помощь, то мы в вашем полном распоряжении.

В тот вечер они проговорили почти до четырех часов утра. Когда уже перед рассветом гости суверена наконец покидали особняк, генерал Боуран задержался у калитки и, повернувшись к Айвену, заметил с легкой усмешкой:

— Знаете, дорогой господин Кройф, при всем моем уважении к князю, я до сих пор довольно скептически воспринимал те поразительные слухи про него, которые ходят среди молодых офицеров, но теперь… — он бросил быстрый взгляд на князя, который говорил что-то напоследок суверену, вышедшему на крыльцо, чтобы проводить гостей, — я не могу не согласиться с утверждением, которые неоднократно слышал из уст барона, что мы должны день и ночь благодарить Святой Круг за то, что князь с нами, а не против нас.

Тут голос профессора отвлек Айвена от воспоминаний.

— Я что-то не пойму, так вы что, не разделяете взглядов князя?

Пантюше сердито куснул себя за бороду. Круифф тряхнул головой, снова включаясь в беседу, и с улыбкой возразил:

— Ну почему же? Просто я считаю, что не стоит демонизировать ваших оппонентов. Кстати, если судить по привычкам и жизненному укладу, господин Утроба, речь которого вас так возмутила, ничуть не меньший западник, чем вы, просто обстоятельства сложились таким образом, что он оказался рупором влиятельных людей, которые очень много потеряют в случае реализации предложений князя.

Пантюше вытаращил глаза.

— То есть вы хотите сказать, что один из членов Государственного совета является чем-то вроде платного зазывалы?

Круифф тихонько рассмеялся. Какие же наивные люди попадают порой в высшие органы государственной власти во времена крутых перемен.

— А разве это не так? И разве вы сами не чувствуете в себе внутреннее родство с подобными людьми?

— Но позвольте…

— Оставьте, профессор, всех, кто здесь сейчас находится, можно назвать рыночными зазывалами, так или иначе. Отличие лишь в том, что настоящие зазывалы заманивают прохожий люд, прельщая горячими пирожками, добротным сукном или свежей стерлядкой, а мы — благочинием или прогрессом, патриархальностью или достижениями цивилизации, и притом всякий имеет в виду и свою прибыль. Кто деньгами, кто чином и уж, как минимум, моральным удовлетворением. Или вы не рассчитываете даже на такую малость?

Лицо профессора приняло несколько озадаченное выражение.

— Ну, если в подобной трактовке… Айвен пожал плечами, как бы предоставляя Пантюше самому додумать мысль до конца.

— Но я все равно не понимаю, как князь может молча сносить подобные выпады? К тому же, насколько я понимаю, сегодня Государственный совет должен принять чрезвычайно важные решения…

— И примет, дорогой профессор, непременно примет. Неужели вы считаете, что в споре может действительно родиться истина? Решения УЖЕ приняты, и Государственный совет за них непременно проголосует. Уж можете мне поверить.

Круифф спокойно откинулся на спинку стула. Еще бы, два дня назад они с князем представили государю свои предложения по реорганизации системы государственного управления, новой земельной политике, возрождению промышленности и финансовой системы и после почти шести часов обсуждения добились его согласия на оформление этих предложений в виде указов суверена. Похоже, у этой страны появился шанс. И Круифф был абсолютно уверен, что князь не допустит, чтобы этот шанс был упущен. Этот мир не имел никакого понятия о политических технологиях. А он уже успел убедиться, что все, за что только ни брался майор, проделывалось им блестяще. И почему он раньше так не любил работать с русскими?

* * *

— Все, таперя они наших точно побьють. — Кузяр оторвался от окна полуподвального этажа большого доходного дома, тыльной стороной выходившего к пакгаузам и, соскочив с табуретки, нервно забегал по комнате. — Как есть побьють. Экие дуры.

За окном виднелись огромные восьмиосные платформы с установленными на них чудовищными морскими орудиями, задравшими к небу свои длинные стволы, Они были похожи на хоботы огромных элефантов, которых вахмистр впервые увидел в зверинце, застигнутого войной на окраине маленького кайзерского городка и неизвестно каким ветром занесенном на север этой снежной страны. Он тогда славно повеселился, стреляя из короткого кавалерийского штуцера в уши этих больших, как холм, но флегматично-спокойных зверюг и корчась от смеха при виде того, как они грохались на землю и, громко трубя, медленно умирали. Правда, прежде чем наткнуться на зверинец, вахмистр с несколькими лихими ребятами штурмом взял окраинную гостиницу, так что к слонам он добрался уже навеселе. Но все равно ему нравилось их убивать. И вот сейчас они как будто вернулись, чтобы отомстить.