Книга Кто-то следит за мной - Виктория Готти

Роз зачарованно наблюдала за Ивеном-Билли. Вот он сунул руку в нагрудный карман рубашки, медленно достал спички.

— Игра закончена, Роз. Отныне ты принадлежишь только мне…

* * *

Впереди они увидели два упавших столба. Провода, оставшиеся под напряжением, лежали в воде, залившей асфальт. Доукинс выругался.

— Тут нам не проехать.

— Похоже на то, — согласился Фальконе.

— Так что же делать?

Джон боролся с отчаянием, охватившим его. Он прекрасно понимал, что счет шел на минуты: Роз и Алексис грозила смертельная опасность. Конечно, где-то здесь была проселочная дорога, через лес, но патрульные машины — не вездеходы. Однако ничего другого на ум не шло.

— Будем искать объезд. — Он развернул автомобиль, остальные машины — за ним. — Держись, Роз, — прошептал Фальконе. — Пожалуйста, держись…

* * *

Она заговорила полушепотом, борясь со слезами, предпринимая отчаянную попытку успокоить его.

— Не надо этого делать, Билли… Я… я помогу тебе… Если хочешь, мы с тобой сейчас поиграем. Обещаю, я останусь с тобой навсегда… пожалуйста.

Но он ее не слышал. Он пел:

— «Но только проснешься, друг мой… Знай, я слежу за тобой…»

И вот вырвал одну спичку, поднес ее к полоске серы.

— Билли, подожди… не надо… пожалуйста, отпусти Алексис, она же не сделала тебе ничего плохого.

Его глаза метнулись к привязанной к стулу Алексис, и на мгновение Роз показалось, что она уловила в глазах Ивена-Билли искорку сочувствия. А потом ее вновь оглушил маниакальный смех.

— Она бы стала такой же предательницей, как и ее отец. — Должно быть, он заметил шок, отразившийся на лице Роз, и пояснил: — Или ты думаешь, Ивен не знал, кто зачал ребенка с синими глазами? Алексис — дочь Димитрия; пусть же умрет до того, как станет еще одним предателем.

И он решительно чиркнул спичкой с твердым намерением довести дело до конца.

Огонек ярко вспыхнул у нее перед глазами. А потом неспешно спланировал на пол, словно для того, чтобы продлить ее агонию. Роз открыла рот, попыталась вскрикнуть, но ни звука не сорвалось с ее губ. Она рванулась в отчаянной попытке освободиться от пут.

И тут прогремел взрыв. Ей показалось, что Ивена отбросило назад, он схватился за плечо, кажется, даже застонал. От дыма слезились глаза, но она увидела, что он побежал к двери.

А огонь набирал силу, превращая конюшню в адский костер. Роз молилась, чтобы Алексис не пришла в себя.

— Роз… Роз… где ты?

Она вскинула голову, пытаясь сосредоточиться. Голос Димитрия? Или у нее галлюцинации? Дым окутывал ее со всех сторон, воздух обжигал ноздри.

— Роз… держись!

До нее доносились какие-то звуки. Неужели кто-то пытается ее спасти? Слишком поздно. Прежде чем потерять сознание, она услышала новый взрыв.

Димитрий выронил пистолет на пол, метнулся к Роз, неимоверным усилием разорвал изоленту, стягивающую руки. Вынес тело под дождь, осторожно опустил на землю. Она закашлялась, захрипела, потом хрипы сложились в слова:

— Алексис… Алексис… Спаси ее!

Димитрий увидел бегущего к нему Ивена. Из левого плеча монстра хлестала кровь. Прежде чем Димитрий успел подняться, брат бросился на него, придавил к земле. Дрался он отчаянно, но для Димитрия ставки были выше. Его пальцы впились в шею маньяка, едва не вырвали гортань. Ивен захрипел и потерял сознание, тяжело рухнув на Димитрия. Тот выбрался и рванулся к конюшне. Один Бог ведает, как он прорвался сквозь стену огня. Алексис он разглядеть не мог, ориентировался на ее отчаянные крики.

Она пришла в себя, в глазах застыл ужас.

— Мамик! Мамик!

Он освободил ей сначала руки, потом ноги, попытался подхватить, но она с такой силой ударила его в грудь, что он упал на пол.

— Беги! — крикнул он, указывая в сторону ворот.

Она побежала. На пороге застыла, крикнула: «Мамик!» — и исчезла.

Димитрий попытался подняться, но тело почему-то не слушалось, языки пламени уже лизали одежду. Дым заполнил легкие. Раздался громкий треск: упала одна из балок. До него донеслись крики Роз:

— Димитрий!.. Димитрий!.. О, Господи!..

И опустилась тьма.

* * *

Патрульные машины Фальконе, заляпанные грязью по самые крыши, ворвались в поместье «Лорел» с воем сирен и мерцанием «маячков». Конюшня была в огне. Дым поднимался к ночному небу, стелился по земле. Он с трудом различил две фигуры, обнимающие друг друга, и третью, распростертую на земле в десяти ярдах от них. Выскочил из кабины, подбежал к ним, надеясь на чудо.

Слава Богу, Роз и Алексис живы!

Роз повернулась к нему, и Фальконе понял, что самое страшное позади. Да, одежда у нее обгорела, но она жива, а это главное. Дышала и Алексис.

Роз качалась из стороны в сторону, обхватив дочь руками. Повторяла снова и снова:

— Алексис, Алексис…

Алексис, в глубоком шоке, молчала. Фальконе упал на колени рядом с ними.

— Все хорошо, Роз…

Но она не могла его услышать. В ее ушах звучал голос Димитрия: «Я люблю тебя, Роз… Я всегда буду оберегать тебя».

Роз подняла дрожащую руку и указала на Миллера.

— Это он, — прошептала она. — Их убивал Ивен.

Билли оказал отчаянное сопротивление двум полицейским, когда те надевали на него наручники. Наконец железные браслеты охватили его запястья, он разом прекратил сопротивление и забормотал:

— Плохой мальчик… плохой мальчик… Билли — плохой мальчик!

Эпилог

В ту зиму последний снегопад пришелся на последнее воскресенье марта. А потом выглянуло солнце, осветив укрывшее землю белое одеяло. На его фоне чернели лишь голые ветви деревьев, напоминая Роз о смерти.

Из окна своего недавно обставленного кабинета она наблюдала за прощальным разгулом зимы. Поместье «Лорел» выглядело чистеньким, веселым, словно зло обходило это место стороной. На мгновение ей показалось, что под окном, широко улыбаясь, стоит Димитрий. Она услышала его голос: «Я люблю тебя, Роз». А потом призрак исчез, так же быстро, как и появился, оставив лишь печаль, не покидавшую ее после его смерти.

Образы, запахи, чувства дня похорон Димитрия не оставляли ее ни на секунду. Вот в землю опускают гроб с телом Димитрия. Потом еще Джеймс, в котором проснулась совесть: теперь он сожалел о том, что не протянул руки более достойному из сыновей. И Алексис, в недоумении стоящая рядом с ней, скорбящая о своем отце, которого не знала, с которым не успела даже словом перемолвиться. Взгляд Роз задержался на клочке земли, где недавно стояла конюшня, а теперь белел снег.