Книга Злые боги Нью-Йорка - Линдси Фэй

В плане формирования полиции Нью-Йорк заметно отстал от таких крупных городов, как Париж, Лондон, Филадельфия, Бостон и даже Ричмонд, штат Вирджиния. Для такой задержки было много причин, и не в последнюю очередь тот факт, что нью-йоркцам никогда не нравилось регулирование их жизни, а революционный дух, самостоятельность и независимость в довоенный период[28]были по-прежнему сильны. По сути дела, тому есть много доказательств и сегодня. Но в 1845 году, после заметного роста преступности и гражданских волнений, было наконец решено, что улицы нельзя оставлять без присмотра. И, невзирая на крики оппозиции и политическую полемику, власти создали ныне легендарную полицию Нью-Йорка. В том же году по всей Ирландии распространился фитофтороз[29], и начался Великий голод[30], приведший к смерти или переселению миллионов ирландцев и по сей день формирующий облик Нью-Йорка.

Нью-йоркцы всегда были заядлыми театралами, но никто не любил театр сильнее, чем мальчишки-газетчики и чистильщики обуви с Пяти Углов. Театр, основанный газетчиками, в действительности находился на Бакстер-стрит, и за все в нем, от реквизита до музыкального сопровождения, отвечали именно они, выпуская такие постановки, как «Захватывающее зрелище марша Маллигэнской гвардии»[31]. В зале было пятьдесят мест, и однажды он дал приют русскому великому князю Алексею, который совершал прогулку по знаменитым трущобам, после чего мальчишки гордо переименовали заведение в «Великокняжеский оперный театр».

Нью-Йорк, который в середине XIX века уже стал бесспорным центром в издательском мире Америки, породил новый жанр: документальный городской сенсационализм, рассказывающий попеременно в жизнеутверждающей и тревожной манере о жизни убогих улиц новейшего мегаполиса западного мира. В отличие от давно основанных столиц, вроде Лондона или Парижа, по переписи 1800 года в Нью-Йорке насчитывалось всего 60 515 постоянных жителей, но к 1850 году это число возросло до полумиллиона. В результате город был вынужден отчаянно бороться, чтобы поспеть за своим населением, бедняками, инфраструктурой, культурой и социальными ограничениями. Произведения городского сенсационализма драматизировали скандальные происшествия, вызванные этими потрясениями. Часто используя в названиях различные вариации на тему газового освещения и теней, тени и солнца, авторы – например, городской репортер Джордж Дж. Фостер – приводили в восхищение своих читателей, которые были родом из сельских мест, и в то же время старались осветить бедственное положение обездоленной части Манхэттена. Рассказы Мерси основаны на этих работах.

Джордж Вашингтон Мэтселл опубликовал свой словарь жаргона – «Тайный язык преступников: Vocabulum, или Бандитский лексикон» – в 1859 году. Потребность в создании подобного словаря удивила даже самого Мэтселла, который сухо заметил в предисловии: «Ни сознательный расчет, ни воздушные замки юности никогда не приводили меня к мысли стать лексикографом. И если бы добрый друг предположил, что мне суждено занять подобное место, я бы просто счел его нуждающимся в присмотре».

Мэтселл был начитанным и умным человеком, с резким и сильным характером, во многом презираемым в рабочих кварталах, но при этом заядлым исследователем таких социальных тенденций, как бандитские войны и детское бродяжничество. Он предположил, что понимание сленга преступников, критично важное для полицейских, будет небезынтересно и среднему гражданину, поскольку старый британский криминальный жаргон, «воровской кэнт», стремительно проникал в общество Пятой авеню. Распространение лексикона преступников среди широких слоев населения навсегда изменило английский язык. Когда вы говорите «покеда» своему «корешу» на «вечерухе», вы являетесь частью разрушительного культурного феномена, восходящего к 1530 году и дербиширским злодеям, впервые разработавшим собственный тайный язык.

Благодарности

С одной стороны, для появления книги требуется много людей, с другой – только один человек, и я ни в коем случае не имею в виду себя. Если бы мой муж Гэбриел не был тем человеком, который постоянно говорил мне, что я на верном пути, когда я уже собиралась бросить все и пойти работать докером, и который советовал пойти в библиотеку, а не предлагал поискать нормальную работу, я бы никогда не написала «Злых богов Нью-Йорка». Спасибо, Гэбриел, за то, что эта книга увидела свет, и за того человека, каким ты являешься. И спасибо моей семье, которая вслед за ним упорно повторяла абсолютно безумные одобрительные фразы.

Спасибо Эми Айнхорн и всем феноменальным сотрудникам Amy Einhorn/Putnam. Ты взяла рукопись и превратила ее в книгу, о которой я и не мечтала. Эми, ты неутомимый защитник мощного повествования, читатель, страстный не менее, чем редактор, и я от всего сердца благодарна за твое понимание. Спасибо за огромный дар – ты помогла мне привести этих людей в мир.

Эрин Мэлоун, ты встретила Тимоти Уайлда, когда он существовал всего в шести ужасно написанных главах, и все же захотела увидеть его в печати. А когда ужасно написанных глав стало двадцать семь, ты поправила их. Эрин – мой Мики Голдмилл[32]. Спасибо за веру в мою книгу. Спасибо также остальным блистательным умам: Уильяму Моррису Эндевору, включая, но ни в коем случае не ограничиваясь, Кэтрин Саммерхейс, Трейси Фишер и Эми Хасселбек. Вы постоянно потрясали меня уровнем своего «Потрясающе!». Спасибо всем моим зарубежным издателям за заботу об этих персонажах и возможность поделиться ими с другими частями земного шара.

Я в огромном долгу перед историками и учеными, на которых ссылалась, чтобы сделать этот мир как можно подлиннее. Спасибо Публичной библиотеке Нью-Йорка и Нью-Йоркскому историческому обществу за то, что вы есть, и спасибо Тайлеру Энбиндеру, Эдвину Дж. Берроузу, Тимоти Гилфойлу, Майку Уоллесу и многим другим за погружение меня в историю самого увлекательного города в мире. Все оставшиеся в книге промахи принадлежат исключительно моему разуму. Многие мои основные источники были оригинальными, и потому спасибо всем мемуаристам, журналистам, авторам памфлетов и речей XIX века, которые оставляли в лесу хлебные крошки.

Спасибо сэру Артуру Конан-Дойлу, научившему меня, на что должна быть похожа книга с главным героем, и Джиму Лемондсу, научившему, как их писать и редактировать.