Книга Великие битвы великой страны - Сергей Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поднялся дух в итальянцах.
– В наших жилах римская кровь! Вперед!
Втянулись они своей офицерской колонной в лес.
И вдруг слева и справа налетели на них партизаны.
Крики, свисты, стрельба…
Туда итальянцы, сюда, да где там – они в окружении.
Согнали партизаны плененных в кучу. Стоят они, по-итальянски носы повесив. А где же тот, Наполеонов посыльный?
Смотрят – стоит он в первом ряду партизан, ручкой им нежненько машет:
– Приветствую вас, господа офицеры! Будем знакомы – штабс-капитан Александр Самойлович Фигнер.
Баба есть баба. Впрочем, не всякая.
Василиса Кожина была женой деревенского старосты. По-бабьи она проворная. В избе чисто, дети накормлены, скотина в хлеву в довольствии.
Да не только этим Кожина славилась. Муж у нее хоть и староста, да то ли с ленцой, то ли просто не очень проворный мужик. Вот и сложилось так, что по всяким делам крестьяне ходили не к старосте, а к женке ленивого Кожина.
Оказалась старостиха первой в селе фигурой.
Баба она дородная, баба она степенная. И посмотреть на такую приятно, и услышать умный совет.
В общем, довольны крестьяне. Жаль, что женщин в старосты не избирают.
И вот накатилась война с французами.
Бегут к Василисе крестьяне:
– Как же нам быть?
– Бить нежданных, непрошеных, – отвечает им Кожина.
Смотрят мужики на нее недоверчиво. Не шутит ли баба?
– Что же мы – войско?
– А где ружья?
– Где сабли?
Короче, впервые совет Василисы был для крестьян ничто. Посмеялись, и только.
Тогда собрала Василиса баб помоложе. Создался женский отряд. Без ружей, без сабель. Вилы, простые рогатины – вот все, чем богаты бабы.
Уходят крестьянки в соседний лес. Смеются крестьяне:
– Аники-воины!
– Бонапарту схватите в плен!
Впустую, конечно, ходили вначале по лесу бабы. Но вот наступил день, когда поймали они француза. Тянут трофей в село.
Глянули мужики, так и ахнули. Ходят вокруг француза, смотрят, не верят своим глазам:
– Гляди, настоящий!
– С усами!
– И сабля, смотри, была. И ружье!
Висит оно теперь на плече у Кожиной. Сабля у рыжей молодки в руках.
Торжествуют сельские женщины:
– Ага!
– Не верили!
– Вот вам мужская работа!
– Ну, посмотрели? – спросила Кожина. – Теперь собирайтесь, очередь, значит, ваша.
– Подумаешь – раз повезло!
– Скопом штуку одну споймали.
– Ну меньше, ну больше одним – французская армия от этого, что ли, убавится?!
– Дурни! – ругнулась Кожина.
После первой удачи дело у женщин пошло успешнее. Второй, третий, четвертый француз попался.
Ружьишками женщины обзавелись. Василиса Кожина ходит теперь в шинели. Сабля гусарская сбоку висит.
Отводят женщины пленных в уездный город Сычевку. Слава о них гремит.
Задумались теперь мужики. Завидно им, глядя на женщин.
– Эх, зря мы тогда не поверили!
– И нам бы теперь почет.
Пересилили они мужское свое упрямство. Стали являться к Кожиной, проситься в отряд.
– Ну что же, надо подумать, – отвечает с улыбкой им Кожина. – Тут как присудит наш бабий сход.
Сход порешил мужиков принять. Давно ведь женщины этого ждали. Не бабье дело вести войну.
Хоть и не бабье, да все же мало кто из женщин оставил ружья. Огромный теперь отряд. Старшим по-прежнему Кожина. Мужики послушны во всем.
– Приказывай, матушка, слушаем.
– Бей до конца француза! Ныне это единый приказ.
Вот какая она, Василиса Кожина, русская женщина, храбрая женщина. Ее не то что на место старосты, Кожину хоть в губернаторы назначай, хоть в военный совет сажай.
В белорусских непроходимых лесах под Оршей расположился партизанский отряд – крестьяне из ближних сел. Тут под Оршей они воевали, тут же в лесах и жили.
В отряде среди других мужичонка, по имени Петрусь, по фамилии Глебка. Он и выбрал-то это место.
– Хорошее место для вас я выбрал, – любил похвастать Глебка. – Можно по французам отсюда ударить, можно и снова сюда утечь!
Так крестьяне и поступали. Ударят по обозу, небольшому отряду французских солдат или по фуражирам – и снова к себе в леса.
– Нет, все же хорошее место я выбрал, – не унимается Глебка.
А место-то, по правде говоря, было не очень хорошее. Болота кругом да топи. Мошка безжалостно ест. Нет бы выбрать где выше, где суше.
– Зато неприятель сюда не сунется, – рассуждает все тот же Глебка. – Сиди тут, как лыцарь в каменном замке.
– Твой замок одни болота.
– Болота для нас тут потверже камня, – отбивается Глебка. – А главное, можно всегда утечь. Любому из любого места можно всегда утечь, – философствует Глебка.
И вот однажды крестьяне было напали на какой-то обоз. Да тут подоспела французская полурота, и партизанам пришлось бежать. Добежали они до леса – думали, дальше француз не тронется.
Однако полурота попалась отважная. Гнала она мужиков и дальше, шла по пятам и загнала в такие топи, что стой! Дальше вперед ни шагу. Тут, к счастью, спустился вечер. Французы тронуть крестьян не успели. Зато обложили со всех сторон – конечно, кроме той, где болото. Расположились солдаты на ночь. Противник надежно схвачен. Завтра ему конец.
– Ну вот тебе и твой замок! – кричат крестьяне на Глебку. – Лыцарь ты этакий… Вот тебе и утечь!..
– Да кто же думал! Француз какой-то чудной попался, – разводит руками Глебка. Он и сам понимает, что делу, поди, конец. Однако для храбрости и себе и другим: – Оно же, болото, не очень топкое.
Попробовали крестьяне – сплошная трясина. Шаг – и сразу по шею, два шага – катись с головой. Хотят они снова ополчиться на Глебку. Нет, не видно, пропал куда-то проклятый Глебка.
– Может, утоп?
А Глебка в это время пробирался все-таки по болоту. Сук у него длиннющий в руках. Щупает им трясину. С кочки на кочку, где бухнет по пояс, где еле удержится, и все же пролез.
С той стороны болота была деревня.
Поднял Глебка на ноги мужиков, объяснил поспешно, в чем дело. Набрали крестьяне сена, кладок и досок, пришли к опасному месту, соорудили шаткий настил. По настилу весь партизанский отряд и убрался из-под самого носа французов.
