Книга Пастырь Вселенной - Дмитрий Абеляшев

«Да! — подумалось Императору. — Именно стопка книг, и ничего более, плотно и безраздельно завладела вниманием пленника». И это само по себе показалось владыке Анданора более чем странным — не могли же партизаны, в конце концов, напечатать такой объемистый труд, посвященный эпидемии и способам ее остановить!

«Ну же, только не сорвись!» — с азартом охотника в затаенном дыхании подумал Император и повелел Владимиру открыть то, что относится к эпидемии.

Руки Владимира на экране взяли одну из книг и принялись листать ее. Император отчетливо, до знака, видел все, что было начертано в них, лишний раз удивляясь цепкости памяти даже такого примитивного дикаря, как этот партизан. Наука Анданора давным-давно доказала, что и все когда-либо прочитанное человеком, пусть дикарем, удерживается в его памяти навсегда, с точностью до буквы. Оказалось, что именно этой информацией забиты те отделы мозга, которые ранее считались бездействующими.

— Листай медленнее! — приказал Император. — Меня интересует только то, что имеет отношение к прекращению эпидемии!

Император не успевал читать страницы книги, проходящие перед ним на экране, он следил лишь за тем, чтобы значки были четкими и несмазанными.

— Если это и есть тот самый способ избавиться от мора, который ты знаешь, закрой книгу и вновь открой ее на нужном месте!

Руки Владимира послушно сомкнули пластины листов книги, а потом распахнули их опять. И снова, страница за страницей, пролистал он некие места книг перед лицом сидевшего в троне Императора.

Экран же с каждой секундой становился все темнее, будто в малом тронном зале заканчивалась энергия. Было очевидным, что действие препарата завершается, повторный же управляемый транс, если в нем возникнет нужда, станет возможен для этого партизана еще очень не скоро.

Император был более чем заинтригован. Книга была явно отпечатана типографским способом, и сложно представить, что же это в ней может быть такого, что способно повлиять на ход эпидемии на Анданоре. Владыка Анданора в глубокой задумчивости включил режим дешифровки данных и нажатием соседней кнопки распорядился о вводе Владимиру пробуждающего противоядия.

* * *

— Что это за книга? — спросил Император, когда Володя более-менее вернулся в сознание, в свое ноющее, затекшее, жалкое тело, торчавшее из стены подле трона. Небо, из которого уже вывинтилось гнусное приспособление, болело и ныло так, словно сверло не оставило там ни единого живого места. «Как же мало человеку надо для счастья, — мелькнула у Володи шальная мысль. — Убрали изо рта эту гнусную дрянь, могу ворочать языком — и уже рад».

И Владимир, отчетливо, в деталях помнивший свое недолгое путешествие по стране воспоминаний, с внутренним ликованием ответил:

— В этой книге собраны истории нашей земной религии. — Володя болезненно сглотнул отвратительную слюну с кровянисто-химическим привкусом и продолжил, окрыленно сознавая, что сейчас Император заинтересован в его персоне, как никогда ранее: — То, что я листал по вашей просьбе, содержит рассказы о том, как по молитвам некоторых земных священников были излечены заразные болезни, не поддающиеся никакому другому лечению.

Володя чувствовал, что после наркотического сеанса мысль его с каждой секундой течет все медленнее, все тяжеловесное. Владимир заподозрил, что и говорить он стал тоже с какой-то тягучей растянутостью. Впрочем, он даже и представить себе не мог насколько.

Император же пристально вглядывался, но вовсе не в его опухшее, заплывшее от жестокого химического вмешательства лицо. Стена, в которую был вмурован пленник, оставалась белой. То, что он говорил сейчас, действительно было правдой. Владыка Анданора не слишком-то интересовался верованиями землян. Во всяком случае, прежде.

— Рядом я видел другие такие же книги. Отчего их так много?

— Не уместилось все в одну, — ответил Володя чуть ли не по слогам, и ему самому сделалось противно, насколько глупо, по-детски он это сказал.

— Все ли истории о чудесах, сотворенных вашими жрецами, собраны в этих книгах?

Володя подумал и ответил:

— Нет, далеко не все. И не самими жрецами, а Богом, услышавшим их прошения.

— И за сколько же лет? — поинтересовался повелитель Анданора, начавший нервно прохаживаться из стороны в сторону мимо соловеющего Володи.

— За две тысячи.

— Срок не долгий, — отозвался себе под нос Император, развернувшись на каблуках и двигаясь обратно, в сторону трона.

— Твой Бог имеет силу остановить эпидемию на моей планете? — чуть помедлив, задал вопрос Император, и Володя, по-прежнему не видя его лица, уловил в голосе правителя искреннюю боль за гибнущий народ.

— Да, — ответил Владимир, почувствовав нежданный прилив силы от внезапного направления их беседы. Словно второе дыхание какое-то открылось у него в мозгу.

— Как можно заставить Его это сделать? — спросил Император, и Володя без раздумий ответил кратко:

— Никак.

Молчаливое согласие стены напротив.

Однако Владимир, несмотря на требование Императора быть лаконичным, решился пояснить смысл сказанного:

— Но можно попросить.

— Ты можешь это сделать?

Владимир задумался и понял, что подобное чудо уж точно не в его власти.

— Могу, — ответил он, чувствуя, впрочем, что все имеет и свои плюсы — в нынешнем расслабленном состоянии Владимир вовсе не тяготился своей вмурованностью в стену — ему абсолютно не хотелось делать каких-либо движений.

Володе даже через силу приходилось заставлять себя вести беседу — если бы он не знал, что просто обязан говорить дальше, то, должно быть, заснул бы.

— Но это будет куда как менее эффективно, чем если молебен отслужат священники, — пояснил он наконец свою мысль.

— Хочешь время оттянуть? — поинтересовался Император.

— Нет, — твердо ответил Володя. И с внутренней улыбкой, которой не дал пробиться к опухшим губам, чтобы Император не разглядел тонкого налета иронии и даже высокомерия на вполне искреннем чувстве Владимира, сказал: — Я действительно желаю народу Анданора выздоровления от стингровой лихорадки.

Владимир увидел, как пытливый взор Императора скользнул по удерживавшей беспомощного пленника вещей стене. И Володя знал, что та просто не могла обрести и малейшего розового оттенка. Владимиру правда не доставляло и тени удовольствия, когда гибли невинные люди, к какой бы расе они ни относились.

— У вас на Земле все такие добренькие? — язвительно бросил вдруг Император Володе в лицо.

— Нет, — уверенно ответил Володя.

— Тогда почему ты думаешь, что ваши священники согласятся отслужить молебен?

Владимир понял, что Император действительно всерьез взволнован, если даже сам задал вопрос, на который просто невозможно было дать четкий ответ.