Книга Красная луна - Бенджамин Перси

— Держи.

Патрик прячет ее в тот же карман, где лежат распечатки отцовских писем.

— Пап, я хочу помочь. Что делать? Что я должен сделать, чтобы помочь?

Отец наклоняется к нему, но тут же отдергивает голову.

— О чем это вы там шепчетесь? — грозно спрашивает Остин. Он сидит далеко от огня, прислонившись спиной к стене. Рядом на полу стоит керамический кувшин. — Смотрите у меня, не вздумайте секретничать. — На губах у него повисла ниточка слюны. — Никаких секретов, ясно вам?

Патрик смотрит в огонь, и внутри его начинает разгораться пламя. Словно там пук сырой соломы, от которого поднимается тонкая струйка дыма. Скоро все вспыхнет. Нет, так нельзя, нужно держать себя в руках.

Остин прокашливается. Одежда на нем грязная и мятая, но он аккуратно расправляет складки на рукаве и снимает пылинки и сосновые иголки.

— А если ты, парень, задумал сбежать, то даже не надейся. Ты никуда отсюда не денешься.

— Отпустите меня, я никому не скажу. Честное слово.

— Кто тебя знает. Рисковать мы не можем.

— Я никому не скажу. Честное слово.

— Повторяй не повторяй, толку все равно мало.

— Я могу забрать у вас отца, без него вам будет легче. Могу послать весточку вашим родным, сообщить, что вы живы. Мне можно доверять.

Остин поднимает кувшин двумя руками и подносит его к губам. Там внутри плещется какая-то жидкость, видимо самогон, который ликаны стащили у кого-нибудь с заднего крыльца.

— Доверять нельзя никому! — Он поднимает указательный палец и продолжает высоким голосом, передразнивая действующего президента: — Мы строим дороги, мы бомбим дома. Ликаны могут вести нормальную жизнь, если им позволить, ликанов нужно накачать наркотиками и посадить на привязь, как собак, ведь они же и есть собаки. Все люди равны, но ликаны не люди. Они не такие, как мы, они принадлежат к другому биологическому виду, а потому ни о каком равноправии и речи быть не может.

— Остин, пожалуйста, отпусти меня. Это будет мудрое решение, и ты не пожалеешь.

— Твой отец постоянно твердит, что молодежь не умеет слушать. Тебе придется этому поучиться. Пойми ты наконец своей глупой башкой: мы все теперь в одной лодке. Я тебя сюда не звал. Ты сам пришел.

У Патрика в голове крутится добрая сотня резких фраз, которыми можно ответить наглецу, но он сдерживается. Воцаряется молчание. Громко трещат дрова в очаге. Юноша провожает глазами кружащиеся в воздухе хлопья пепла и вдруг замечает в потолке светлое окошко. Там, снаружи, еще день. Сколько он здесь пробыл? Может, час, а может, и сутки.

— Ты что там, решил в одиночку весь кувшин выхлестать? — спрашивает Пабло. — Пусти его по кругу, не забывай о товарищах.

Остин, в последний раз глотнув, встает. Колени у него болезненно щелкают. Он пытается скрыть свою хромоту, но Патрик-то видит, с каким трудом бывший солдат ковыляет к очагу. Одежда висит на нем как на вешалке. На штанах сзади большая заплатка из шкуры, очень похоже на подгузник.

Патрик быстро оглядывается по сторонам. Отец наблюдает за ним. Чернокожий Джесси спит: его грудь мерно поднимается и опускается. Автомат у стены никто не охраняет. Остин шлепает кувшин на колени к Пабло и объявляет, что ему нужно отлить. Дважды споткнувшись, он наконец добирается до расщелины. Через мгновение до них доносится звук льющейся воды.

— Патрик? — говорит отец.

— Чего?

Пабло жадно делает глоток из коричневого кувшина, морщится и вздрагивает.

— Ты хочешь мне помочь?

— Ну конечно. А как?

— Сделай то, о чем я столько раз тебя просил. Найди Нила.

Пабло вытирает рот ладонью и передает пойло Патрику. Большой двухцветный кувшин заляпан гуано. Из широкого горлышка ему в нос ударяет запах протухшей картошки. Патрика тошнит. Его словно пригибают к земле бесконечные снега Республики. Вокруг них смыкается могильная темнота, она застит взор, и уже невозможно отличить мертвых от живых. Ребенок, рожденный с осиным гнездом вместо сердца, с глазами, засыпанными пылью, — сейчас его положат в ящик и сбросят в пропасть.

Призвав на помощь все свои актерские способности, Патрик с подчеркнутым спокойствием спрашивает, не угостят ли его сигареткой.

— Не знаю, чувак, — отвечает Пабло, нащупывая в кармане пачку. — Осталось совсем мало.

Но сигарету все-таки дает.

Патрик прикуривает от пламени очага, сжимает сигарету губами, втягивает воздух, чтобы она разгорелась поярче. Нельзя глубоко затягиваться, иначе он закашляется.

Они с отцом переглядываются, тот кивает и двумя горстями зачерпывает с пола черный песок.

— Эй, а не хочешь ли отведать? — С этими словами он швыряет песок в лицо удивленному Пабло.

Мексиканец закрывает глаза руками, а Патрик, одной рукой сжимая кувшин, перепрыгивает через камни и бросается к автомату.

Отец ползет к Пабло. Но не успевает. Тот лихорадочно нащупывает копье и бьет им Кита Гэмбла в лицо, в шею, в грудь. Раз за разом. Отец, который еще несколько мгновений назад казался призраком, видением, истекает кровью и истошно кричит. В свои последние минуты он становится ужасающе живым.

Но Патрик уже не может остановиться, он слышит приближающиеся шаги и едва успевает вздернуть оружие на плечо. Остин яростно оскалился, его десны уже кровоточат. Он весь дергается, словно под действием яда, так на него действует трансформация. Руки раскинуты в стороны в подобии объятия, смертельного объятия, которое раскрошит ребра, раздавит розовые мешочки легких.

Если бы автомат стоял на предохранителе, Патрику бы пришел конец. Однако Остин уже давно не следует уставу. Щелкает курок, оружие дергается, из ствола вылетает оранжевое пламя. Ликан успел подобраться совсем близко, но выстрелом его отбрасывает назад. Пещеру сотрясает громовой раскат, который сменяется громким шелестом. Патрик сперва думает, что это кровь шумит у него в ушах.

Но это летучие мыши.

Выстрел вспугнул их, животные носятся по пещере, хлопая крыльями. Их пронзительные голоса напоминают скрежет гвоздя, царапающего по грифельной доске. Черные тени повсюду, Патрику приходится отбиваться от них. Они врезаются в него, царапаются крошечными коготками. Пригнув голову, он бежит вперед и в панике едва не выпускает кувшин из рук. Стреляет по мышам из автомата. Надо добраться до моста, но ничего не видно, все затянула черная круговерть из крыльев. К тому же пол в пещере неровный, где-то разложены постели из шкур, где-то валяются кости и камни. Позади раздаются крики. Наверное, за ним уже гонятся. И уже не люди.

Патрик чуть не падает в пропасть. По обе стороны моста в камень вбиты железные штыри, именно на них (и на двух таких же на другом конце) и держится вся конструкция. Патрик врезался в штырь и словно получил удар в живот. Поэтому едва не свалился. Он забирается на мост и, стараясь не обращать внимания на боль в плече, размахивается и изо всех сил бросает кувшин на деревянный настил. Осколки летят во все стороны, самогон разливается.