Книга Обстоятельства гибели - Патрисия Корнуэлл

— Я не хочу, чтобы пострадал кто-то еще. — Я чувствую себя отвратительно, как будто моя собеседница намекает, что я молчала, тревожась за собственную жизнь. Да, я боялась многого и многих, в том числе людей, которых никогда не знала. Я боялась за других, за ложно обвиненных.

— Надеюсь, вы понимаете, что когда я беру в руки свидетельство о смерти и отчет о вскрытии, то, хотя и не понимаю медицинских терминов, думаю, что вы написали все правильно, — заявляет миссис Пьеста.

— Там все было неправильно. Это были фальшивые документы. Реакции тканей на ранения не было. Все они были нанесены после смерти. Через несколько часов, миссис Пьеста. То, что сделали с Нуни и Джоан, случилось через много часов после того, как они умерли.

— Если не было проверки на наркотики, то как вы можете с уверенностью утверждать, что их чем-то опоили?

Я слышу на том конце линии щелчок. В следующее мгновение в трубке звучит другой голос.

— Это Эдвард Пьеста, — произносит мужской голос. — Я отец Нуни.

— Соболезную вашему горю, — неуверенно произношу я. — Мне очень хотелось бы подобрать правильные слова, чтобы утешить вас обоих. Мне очень жаль, что вам говорили неправду и что я не смогла рассказать вам, как все было. И хотя мне не хотелось бы оправдываться…

— Мы понимаем, почему вы не могли сказать о том, что случилось раньше, — говорит отец Нуни. — Понимаем, что вы чувствовали, понимаем, что наше правительство тайно сотрудничало с теми, кто желал сохранить апартеид. Именно поэтому Нуни и занималась тем документальным фильмом. Съемочную группу в Южную Африку не пускали. Им пришлось приехать туда под видом туристов. Большой грязный секрет состоял в том, что наше правительство поддерживало творившиеся там зверства.

— Не такой уж и большой, Эдди, — звучит в трубке голос миссис Пьесты.

— Белый дом делал хорошую мину при плохой игре.

— Вам, конечно, рассказывали о документальном фильме, который снимала Нуни? Ее ждало большое будущее, — вздыхает миссис Пьеста, а я мысленно представляю ее дочь такой, какой ее родителям лучше бы никогда не видеть.

— О детях апартеида. Я видела этот фильм, когда его показывали у нас по телевидению.

— О том, какое это зло. А все идея превосходства белых, — говорит она. — Любое превосходство недопустимо.

— Я пропустил первую часть вашего разговора. — Это опять мистер Пьеста. — Выходил из дома очистить от снега подъездную дорожку.

— Он не слышит, — поясняет его жена. — Мужчина в его возрасте еще может чистить снег, но слышит уже плохо, — добавляет она печально и ласково. — Доктор Скарпетта рассказывала о том, что Нуни и Джоан подмешали в питье наркотик.

— Неужели. Вот как…

— Я побывала в квартире через несколько дней после их смерти. Это была инсценировка. Но там остались банки из-под пива, пластиковые чашки, а в мусорном ведре на кухне лежала пустая бутылка вина. Бутылка из-под белого вина, изготовленного в Стелленбоше[75]. Мне удалось забрать банки, чашки и эту бутылку. Все это я переслала в Штаты, где потом провела анализы. В остатках вина в бутылке и кофе в чашках мы обнаружили высокий уровень гамма-гидроксибутириловой кислоты, наркотического препарата, известного как «наркотик для свиданий».

— Об изнасиловании ничего не сообщалось, — говорит миссис Пьеста с той же отстраненной интонацией.

— Я не знаю точно, имело ли место изнасилование. Физических следов обнаружено не было, да и каких-либо травм, кроме тех, что были нанесены после смерти, тоже. Потом — уже вернувшись в США — я исследовала мазки и следов спермы не нашла. — Я просматриваю фотографии обнаженных, привязанных к стульям молодых женщин. Они умерли до того, как их посадили и связали.

Я смотрю на эти фотографии, взятые крупным планом трупные пятна, которые подсказали, что эти женщины пролежали в кровати на смятых простынях по меньшей мере двенадцать часов после смерти. Я перебираю снимки, сделанные моим фотоаппаратом. На них колотые и резаные раны, которые почти не кровоточили, и лигатуры, которые практически не оставили следов на коже, потому что злодеи, совершившие это преступление, были слишком невежественны, чтобы знать, что творят. Кто-то нанял или отрядил приказом оперативников, чтобы те подпоили женщин отравленным вином. По всей видимости, эти люди стали друзьями девушек, убитые их не опасались. Я говорю, что серологические тесты, проведенные мной, когда я уже вернулась домой, свидетельствуют о присутствии какого-то мужчины. Позднее, проведя анализ образцов ДНК, я получила профиль белого мужчины, личность которого до сих пор не установлена. Не могу с уверенностью утверждать, что это профиль убийцы, но добавляю, что в квартире точно находился некий мужчина, который пил пиво.

Я описываю супругам Пьеста, что, на мой взгляд, случилось на самом деле. После того как Нуни и Джоан под действием наркотика потеряли сознание, злоумышленник положил их на кровать и задушил подушкой, о чем свидетельствуют точечные кровоизлияния. Потом он по какой-то причине ушел. Может быть, хотел вернуться позднее с сообщниками или ждал где-то, когда подойдут его подельники. Этого я не знаю. Но когда женщин привязали к стульям и безжалостно изуродовали, они уже были мертвы, это стало мне понятно сразу, как только я увидела их бездыханные тела.

— У нас здесь навалило снега на четыре дюйма, — сообщает мистер Пьеста, явно не желая слушать дальше. — Снег лежит поверх корки льда. У вас в Кембридже тоже гололед?

— Наверное, нам нужно подать куда-то жалобу, — вступает в разговор миссис Пьеста. — Разве в таких делах кто-то отменял срок давности?

— Как бы давно это ни случилось, самое главное — установить истину. По убийствам действительно нет срока давности.

— Надеюсь, они не станут наказывать тех, кто на самом деле не виноват, — говорит миссис Пьеста.

— Дела остаются нерасследованными. Предполагается, что преступление совершили молодые африканцы из какой-то банды, но никаких арестов произведено не было, — отвечаю я.

— Но вы же сказали, что там был какой-то белый.

— Белый мужчина пил пиво в их квартире, только это можно утверждать с уверенностью.

— Вы знаете, кто это сделал? — спрашивает моя собеседница.

— Мы хотим, чтобы их наказали, — вступает в разговор ее муж.

— Я знаю лишь, какие люди могли это сделать. Трусы, связанные с властными структурами и политиками. А вам следует поступать так, как вам подсказывает сердце.

— Эдди, что ты на это скажешь?

— Я напишу письмо сенатору Чэппелу.

— Ты отлично знаешь, что это делу не поможет.

— Тогда напишу Обаме, Хиллари Клинтон, Джо Байдену. Всем напишу.

— И чем они смогут нам помочь? — обращается миссис Пьеста к мужу. — Эдди, я не смогу пережить это еще раз.