Книга Здравствуй, земля героев! - Владислав Силин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жест Раймона на жаргоне уличных троянщиков означает «загнем ему манипуляторы». И – о коварство! – девочка-человек, которую Квазимад почитал чистым, святым созданием, согласилась. Мало того, выделила влагу, что означало «он нужен нам как отработанный антифриз».
«Единички его и нолики поменяем местами, – отвечал Раймон, – и так десять раз!»
Да, скажу я вам. Возможно, он и замышлял предательство. Но разве не стремились его байтики и килобайтики к святости? Разве не держал он жесткий диск свой в строгости и чистоте?
А его так оскорбили!
Стараясь остаться незамеченным, кинкар выскользнул за дверь. Мысли его кувыркались, словно граната в стиральной машине.
Комната, в которую попал Квазимад, предназначалась для медитаций. Застеленные матами полы, цветы в горшках, гобелены с летящими сквозь облака паутицами и жраконами.
На ковре, накрытое тканью зеленого цвета (RGB 26, 145, 37, определил Квазимад), медитировало некое существо. Волны блаженства и покоя исходили от него, дефрагментируя мятущиеся файлы кинкара.
С благоговением Квазимад опустился на маты.
– Кто ты, о благостный? – вопросил он. – Ты послан кремниевым господом кинкаров, дабы отвратить от меня предательство?
Фигура молчала.
– Благородство твое и мудрость несомненны. Я готов стереть греховные файлы свои, обнулить память и начать новую жизнь, но дай знак, что жертва моя угодна Всевышнему!
Медитирующий не ответил.
– Истину глаголешь, – огорчился кинкар, – греховен я. И разве не сказал Господь: «Скачивая файлы мои, бескорыстными будьте, ибо личерства жадного не приемлю я»? Открой же мне лик свой, о незнакомец!
С этими словами он сдернул с медитирующего покрывало. Под зеленым платком сидел Намса.
– Да-а, – протянул Квазимод, – асурки знают толк в извращениях… О бедный Йорик, – продолжал он, разглядывая дакини, – я не знал тебя нисколько. Был ли ты асуром бесконечного остроумия, неистощимым на выдумки? Мог бы ты пронести меня на спине тысячу двадцать четыре раза? Вряд ли. Асуры так же слабы и глупы, как и люди. И где теперь твои каламбуры, твои смешные выходки, твои куплеты? Где заразительное веселье, охватывавшее всех за столом?
Под ковром обнаружился второй выход из медитальни. Пролевитировав потайным коридором, кинкар обнаружил потайную дверь. Вела она, если верить блоку ориентации в пространстве, в ту самую комнату, куда ушел Раймон.
Кинкар прислушался. Обрывки разговора донеслись до него сквозь дверь. Голос Раймона Квазимад узнал без труда.
Второй, женский, был ему незнаком.
…джедаев честных век прошел, —
объяснял он пирату, —
Известно, что порой
Мир сильных женщин окружен
Бессовестной игрой!
– Имя! – кричал Раймон. – Назови мне имя, сестра!
– Да простит тебя богомол, а не я. Мне, титаниде, открыть свой позор? Тебе, человеку?!
– Брату!
Кинкар распахнул дверь.
– Что я слышу?! Раймон, у тебя родственники сре…
Насундук даже не обернулся – вспышка разнесла парию в клочья.
– О, не проси, мой добрый брат, – объявила Майя. – О, не проси, мой добрый брат. О, не проси, мой добрый брат, открыть тебе, кто виноват!
– Имя, сестра, имя!!
Облака пахнущего малиной дыма заполняли комнату. В проходе догорали обломки Квазимада, призрачные языки пламени метались по сброшенным портьерам, альбомам, обломкам ящиков.
В комнату заглянула Тая.
– Что здесь происходит?! – спросила она.
– Вот! – вытянула руку асури. – Вот причина моих несчастий, брат!
Почуяв неладное, девочка рванулась назад. Но Раймон крепко держал ее за плечо.
– Поймал! – крикнул он и обернулся к титаниде. – Я умру, но ты будешь отомщена.
– Если ты умрешь, брат, – пробормотала асури, – я съем твою печень. Вот и все, что я могу тебе сказать.
Тилля Велька заприметил еще издали. Тот шагал по аллее – хмурый, задумчивый, с папкой под мышкой.
– Эй, Тилль! – помахал ему рукой кадет.
– А, ты!.. – обрадовался тот. – Велетин, слушай… Помнишь, ты обещал пойти со мной к Скалищам?
– Ну.
– Так вот. Скоро уже пора. Димка, Вале тоже пойдут. Ты не отказываешься?
Такой наглости Велька не ожидал. Он бережно взял Тилля за ворот, подтянул к себе:
– А я уже был в Скалищах, – почти ласково объяснил ему. – И все видел. Там дружки крабихи твоей нам встречу готовят. За что ты ей продался, а, Тилль?..
– Эй, Вель… – забормотал мальчишка. Казалось, еще миг – и он заплачет. – Но ты же слово дал! Честное доминионное!
Вот это уже было серьезно. Такими словами не разбрасываются. Это если кто нарушит, гадом будет, в следующей жизни кинкаром родится.
– Слово?
– Я же ей так и сказал! – затараторил Тилль, боясь глянуть мальчишке в глаза. – Я сказал, что ты за ней придешь! А она не верила!
– Кто – она?
– Да Тайка же! Ее Майя поймала! Говорит, если скажешь кому – все, капец девчонке…
– Ах ты сволочь! – Велька задохнулся от возмущения. – Да я тебя…
Только он отвел кулак, чтобы врезать ему, только Тилль зажмурился и втянул голову в плечи, как прозвучало грозное:
– А-атставить, кадеты!
Выпустив из пальцев ворот, Велька вытянулся по стойке «смирно». Тилль с опозданием сделал то же самое.
– Кто такие? – спросил тот же голос.
– Кадет Шепетов.
– Кадет Брикк, – представились мальчишки.
– Хороши… – Капитан Волчин, офицер-воспитатель третьего взвода, смотрел на мальчишек с брезгливой усмешкой. – Неуставщину, значит, разводим… А уже секунд двадцать как общий сбор. Что зрачками хлопаем, кадеты?
– Не могу знать, господин капитан, – отозвался Велька.
– Ладно, – смягчился тот. – Ты, кадет Брикк, фотоном на построение. Тебя, Шепетов, отец вызывает.
И по тому, как это было произнесено, Велька понял: не генерал-майор, а именно отец.
Со всех ног он бросился в отцовский кабинет.
– Вызывали? – ворвался он, с трудом переводя дух.
– Садись, – хмуро кивнул Кобаль. – Где был?
– В самоволке, господин генерал-майор.
– Ишь… – хмыкнул тот. – Молодец… Как чувствуешь, что ничего я тебе, паршивцу, не сделаю. – Он накрыл ладонью лежащие на столе бумаги. – Все, парень. Требуют тебя на Беренику. Все улажено, место под тебя выбили… Вылет через несколько часов.
