Книга Ключи от заколдованного замка - Константин Бадигин

Аракчеев, неустрашимый на плац-парадах, пришел от предложения императора в неописуемое волнение.

— Ваше величество, я бы рад, — заикаясь, сказал генерал, — но несчастная раздражительность моих нервов не перенесет такой должности. — На лице Аракчеева был написан неподдельный испуг.

Ответ произвел впечатление, и государь отказался от попытки увенчать своего любимца военными лаврами. Он обернулся к генералу Кутузову:

— Ну, так как вы полагаете, дело пойдет хорошо?

— Кто может сомневаться в победе под предводительством вашего величества, — дипломатично улыбаясь, ответил Кутузов.

— Нет, вы командуете здесь, я только зритель.

Кутузов молча поклонился. Но когда Александр с блестящей свитой отъехал, Михаил Илларионович сказал стоявшему возле генералу Бергу:

— Вот прекрасно. Я должен здесь командовать, когда я не распорядился этой атакой, да и не хотел вовсе предпринимать ее.

Кутузову не хотелось оставлять Праценские высоты, он прекрасно понимал их значение, но спорить с государем было бесполезно.

Выполняя план генерала Вейротера, главные силы союзников двинулись в обход правого фланга французов, чтобы отрезать их от Вены. Этого и ждал Наполеон. Он сосредоточил основные силы в центре. Как только союзники спустились с высот, французские войска обрушились на русских.

С самого начала сражение приняло другой характер, нежели тот, который существовал на плане мудрого генерала Вейротера. Когда всем стал понятен замысел Наполеона разрезать нашу армию на две части, русский главнокомандующий, обезличенный распоряжением двух императоров, не был в состоянии предотвратить катастрофу.

Русские войска сражались героически. Многие солдаты и офицеры пали смертью храбрых. Аустерлицкое сражение не омрачило славы русского воинства. Генерал Кутузов был ранен в щеку и, залитый кровью, продолжал распоряжаться…

Император Александр находился при четвертой колонне, которой командовал австрийский генерал Колловрат. Это был центр армии. Император объезжал войска, останавливался возле лежавших на земле воинов, внимательно рассматривал их в лорнет и, если они еще подавали признаки жизни, приказывал позвать лекарей.

Встреченные жестоким огнем, два батальона Новгородского полка неожиданно обратились в бегство, смешали бывший позади них Апшеронский батальон и бежали дальше мимо императора Александра.

— Остановитесь, солдаты, поверните штыки! — кричал император.

Но солдаты не внимали его словам.

Александр Павлович находился при четвертой колонне до полного разгрома. Бежавшие войска разобщили императора со свитой и, обернувшись, он увидел возле себя только лейб-медика Вильде. Остальные смешались с бегущими солдатами. Подле него ранило картечью чью-то лошадь. В двух шагах упало ядро, осыпав императора землею. Запасную лошадь убило гранатой. Кроме Вильде, при нем остались берейтор Ене, конюший и два казака.

Майор Толь, двигаясь за отступающими войсками, увидел императора в сопровождении столь малочисленной свиты, однако не посмел к нему приблизиться. Но, не считая возможным оставить его почти одного, следил за императором издали.

Майор Толь видел, как Александр, не будучи хорошим наездником, не мог перескочить ров, преграждавший дорогу, и совался то вправо, то влево, стараясь отыскать более безопасную дорогу. Берейтор Ене несколько раз перескакивал ров, показывая императору, как это легко исполнить.

Наконец лошадь императора последовала за берейтором и препятствие было преодолено. Но силы оставили Александра Павловича. Перепрыгнув через ров, он слез с лошади. Усевшись на землю под деревом, он закрыл лицо платком и залился слезами. Пожалуй, это был первый удар по тщеславию и гордости императора, и он не выдержал его тяжести. Слишком резок был переход от победоносных надежд к потрясающему поражению.

Где-то совсем близко ухали сердито пушки и слышались оружейные выстрелы. Император не обращал на них внимания.

«Где мои телохранители, адъютанты, готовые на словах каждую минуту жертвовать жизнью ради меня? — вертелась в голове одна и та же мысль. — А мои ближайшие друзья и советники? Когда наступило время на деле показать свою преданность, все они исчезли. А солдаты? Они давали присягу защищать своего императора до последнего дыхания. Но ни один из них не выполнил моего приказа, не остановился и не подошел ко мне, хотя все видели, что я — император».

Александр Павлович чувствовал себя еще хуже, чем в ту ночь, когда убили его отца. В ту ночь возле него были верные, преданные люди… «Верные, преданные, где они? Ведь французы могли меня убить по ошибке, не зная, что император». И он представил себе, что лежит в канаве, холодный, залитый кровью, как те несчастные, которых он видел…

«Я самодержец Российского государства, молодой, полный сил, которого так любят женщины… Нет, верить никому нельзя. Придворные развращены… А если меня возьмут в плен? — пришла новая мысль. — Русский император в плену у выскочки Наполеона…» Это была отвратительная мысль, и он еще пуще заплакал. Рыдания его продолжались долго…

Совершенный мрак покрыл окровавленные земли и равнины, пальба стихла, и запылали бивуачные огни победителей. Французы занимали почти те самые места, где перед боем стояли союзники.

Майор Толь подъехал, слез с лошади и, преодолевая робость, подошел к императору.

— Ваше императорское величество, — сказал Толь, — не переживайте столь глубоко. Не все потеряно. Может быть, мы завтра сумеем переломить противника… А сейчас надо уходить.

Император поднял голову и осушил слезы. Все-таки нашелся верный человек. Поднявшись, он обнял Толя и, взобравшись на лошадь, поскакал дальше, к Годьежицу, где был назначен сбор в случае отступления.

Перед полуночью император въехал в селение, полное раненых, бродяг и смешавшихся обозов. С трудом нашли для него жалкую комнату. Случившегося офицера Чернышева он послал разыскать Кутузова. Чернышеву посчастливилось встретить Михаила Илларионовича, рассылавшего во все стороны офицеров с приказом найти императора.

— Боже мой, боже мой! — сказал император Кутузову. — Как это могло произойти? — Окруженный офицерами, он почувствовал себя лучше.

— Ваше величество, разве можно выиграть сражение, если войска растянуты на четырнадцать верст? Я докладывал вашему величеству…

— Да, вы говорили мне, что надо действовать иначе. Но вы должны были быть настойчивы. У вас глубокий разум, у вас опыт.

— Простите меня, ваше величество, но я знал, что, позволив себе быть настойчивее, я стал бы несносен вам. На мое место вы назначили бы австрийца, и тогда могло быть еще хуже. Русские войска дрались безупречно, ваше величество.

— Сейчас не время для разговоров. Прошу вас сделать все, чтобы сохранить моих славных героев.

Переговорив с Кутузовым, император поехал и дальше верхом, так как коляска его потерялась. Однако он мог проехать только семь верст. Трудности, перенесенные в сражении, прискорбные неудачи, ночное ненастье усилили недомогание, и государь остановился в селении Уржице.