Книга Мертвая зыбь - Юхан Теорин

Йерлоф взглянул на море. Там из сумерек показалась сама смерть, она плыла против ветра на старом деревянном корабле под черными парусами.

Хуже всего было увидеть Эллу. Жена Йерлофа сидела в ночной рубашке рядом с яблоней, смотрела на него и уговаривала перестать бороться. И Йерлоф поддался. Он готов был сдаться. Он на самом деле захотел пойти вслед за ней на черный корабль, уснуть и больше не чувствовать ни дождя, ни холода. Выкинуть все из головы, перестать беспокоиться, просто представить себе, что лежит в кровати в своей комнате в Марнесском приюте. Йерлоф не понимал, почему он должен держаться. Смерть почему-то медлила. Наверное, он не мог успокоиться.

Снизу, от воды, по-прежнему слышалось шуршание. Йерлоф медленно повернул голову и открыл глаза.

Линия горизонта между небом и морем пропала во тьме. Но что там шебуршится? Старые кости или что-нибудь другое? Живой человек? Где-то в самой глубине непослушного тела осталось еще немного жизни. И Йерлоф смог, хотя и очень медленно, немного приподняться. Он ухватился за ствол яблони и подтягивался все выше и выше, как будто бы в сильный ветер поднимал парус. Оказалось трудно, но вовсе не невозможно. Он опять начал считать: один, два, три. Он уже стоял на коленях.

«О-хей, о-хей[77]», — подумал он и поставил правую ногу на землю.

Потом ему пришлось несколько минут передохнуть. Он замер, борясь с дрожью в коленях, потом сделал еще одно усилие и наконец с трудом вытянул себя.

Получилось. Йерлоф стоял, одной рукой придерживаясь за дерево, а другой опираясь на трость.

Сделав над собой усилие, он оторвался от дерева и сделал шаг к воде, получилось довольно хорошо. Ноги совсем онемели, никакой боли он не чувствовал.

Йерлоф старался держаться поближе к стене. Там трава была не такая высокая, как на середине луга. И хотя и медленно, но он продвигался к берегу. Ветер порывами налетал с моря и, казалось, продувал Йерлофа насквозь. Мокрая рубашка ветру совсем не мешала. Звук с берега становился все четче и заставлял его идти вперед. Кажется, он понял, что это такое.

Это оказался пустой пластиковый пакет, а точнее, мешок для мусора — большой, черный, наполовину засыпанный песком. Очень возможно, что его сдуло в море с какого-нибудь судна. Еще на берегу лежала всякая дрянь: пакет из-под молока, зеленая стеклянная бутылка, ржавая плоская банка. Просто удивительно, сколько дерьма выбрасывают прямо за борт. Но если он хочет выжить, решил Йерлоф, этот пластиковый мешок ему очень пригодится. Ему надо только вытащить пакет из песка и сделать дырку для головы. Это поможет укрыться от дождя и не замерзнуть ночью.

Задумка была хорошей, но проблема состояла в том, что нужно было добраться до пакета, а для этого — спуститься на пляж. Проблема, потому что луг резко обрывался вниз, его подмыли волны. И получилось что-то вроде крутой ступеньки в несколько десятков сантиметров высотой.

Лет двадцать назад или, может быть, десять Йерлоф не задумываясь легко шагнул бы вниз. Но сейчас он вряд ли удержал бы равновесие.

Йерлоф собрался, глубоко вдохнул ледяной воздух и, приподняв правую ногу и выставив перед собой трость, шагнул навстречу ветру.

Не получилось: трость коснулась пляжа и беспрепятственно глубоко ушла в мокрый песок. Йерлоф начал падать, он слишком поздно отпустил трость и тут же услышал, как она с треском сломалась.

Ему показалось, что он падает очень долго, и попытался помочь себе правой рукой, чтобы смягчить удар. Когда он наконец приземлился, песок был твердый, как каменный пол. Из Йерлофа буквально вышибло дух.

Он лежал в нескольких метрах от пластикового мешка.

Он не мог пошевелиться: похоже, что он что-то сломал. На этот раз Йерлоф уже не сомневался, что не сможет подняться.

Он опять задремал и не открывал глаза до тех пор, пока не услышал отчетливый звук мотора. Может быть, это все-таки по его душу?

34

Едва сев в машину, Леннарт включил рацию, рядом с рулем у него находился микрофон. Он связался со службой экстренного спасения в Кальмаре. Сначала рация молчала, а потом оттуда почти непрерывно стало доноситься какое-то неразборчивое бормотание. Джулия не понимала ни слова.

Но Леннарт слушал очень внимательно.

— Патрули с собаками запаздывают, — сказал он и посмотрел в темноту за ветровым стеклом. — Но скоро прилетит вертолет.

— Когда? — спросила Джулия.

— Они вылетят из Кальмара через несколько минут, — ответил Леннарт, — и у них на борту есть инфракрасная камера.

— Инфракрасная?

— Камера, — повторил Леннарт. — Она регистрирует источники тепла, ну, например, тело. В темноте совершенно необходимая вещь.

— Очень хорошо, — произнесла Джулия, хотя это известие ее ничуть не успокоило.

Она все время смотрела в окно, но снаружи было слишком темно. Всего-то половина седьмого, а на улице почти ночь. Она с трудом понимала, где они сейчас едут.

Некоторое время назад они заезжали в Марнесс. Буэль злилась на Йерлофа за то, что он даже не позвонил, и раздраженно спросила:

— Мне что, его запирать надо? — Потом вздохнула и повторила: — Что, на замок запирать?

Но очень скоро она забеспокоилась. Наверное, ничуть не меньше, чем сама Джулия. Буэль моментально собрала поисковую группу из вечернего персонала и отправила их проверить, не остался ли Йерлоф на какой-нибудь автобусной остановке.

Леннарт выглядел поспокойнее, хотя тоже понимал, что есть все основания тревожиться. Он связался по рации с Боргхольмом и поднял по тревоге дежурный наряд полиции.

Он несколько раз связывался с шофером автобуса, который доехал до Бюкселькрука и потом опять вернулся в Боргхольм. Шофер с трудом вспомнил Йерлофа, но с уверенностью сказал, что останавливался два раза перед Марнессом и делал еще три остановки между Марнессом и Бюкселькруком.

Было уже около семи вечера, когда Джулия и Леннарт сели в машину и отправились на поиски. Одновременно с ними от приюта отъехали две машины с персоналом. Буэль осталась дежурить у телефона.

По-прежнему лил дождь. Джулия и Леннарт поехали на юг. Не было никакой уверенности в том, куда направился Йерлоф: он мог заснуть, проехать Марнесс и выйти неизвестно где. Но в любом случае с чего-то нужно было начать.

Леннарт ехал медленно, едва ли быстрее, чем какой-нибудь мопед. Он сворачивал на каждую остановку или парковку, не пропуская ни одного участка дороги.

— Ни черта не видно, — пробормотала Джулия.

Да смотреть особенно было не на что. В этот холодный дождливый вечер на улицах было безлюдно. Джулия вглядывалась в окно и видела только темные канавы, кусты и серые деревья поодаль.