Книга Лоджонг - Геше Джампа Тинлей

очередной модой, чтобы у всех вас появились большие дамару и вы все время проводили в разучивании мелодий.

Новые ученики будут восхищенно спрашивать у тех, кто уже давно занимается: «Как тебе удалось научиться так здорово играть на дамару?» — и они будут обращать внимание на звуки дамару, вместо того чтобы принимать Дхарму в свое сердце. А старшие ученики будут, гордясь, отвечать: «Это нелегко, я долго учился». При этом двое-трое старших учеников, которые хорошо научились стучать в дамару, будут соперничать между собой: «Я играю лучше, чем он. А он поет неправильно. Мелодии уже изменились, а он все еще поет на старый лад». Все это игры сансары. Если же вы будете соревноваться в бодхичитте, отречении, мудрости, познающей пустоту, тогда я буду действительно рад.

К примеру, вы скажете: «В своей практике отречения я достиг такого-то уровня. Я полностью отрекся от этой жизни. А ты отрекся от этой жизни?» Вы будете говорить друг другу: «Я забочусь о тебе больше, чем о себе. А ты можешь позаботиться обо мне больше, чем о себе?» Тогда я очень обрадуюсь и скажу: «О, какие у меня достойные ученики!» Вы скажете своему другу: «Я могу тебе отдать все, что ты пожелаешь, а ты способен на это?»… Но вы не станете так говорить, потому что ваше эго этого не допустит: «Не говори так, а то он у тебя сейчас все отберет». Я шучу.

Наверное, кто-то из вас говорил Богдогегену, что я не очень интересуюсь чодом, потому что он мне недавно сказал: «Ты обязательно должен интересоваться чодом». Я ему ответил: «Я и так интересуюсь». «А, понятно», — сказал он. «Я, правда, не особенно играю на дамару, — сказал я, — но чодом я интересуюсь». «Хорошо, хорошо», — ответил Богдогеген. Он, наверное, боится, что я настроен против чода, но я вовсе не против. Когда я принял посвящение чод и прослушал комментарии к нему, я проделал ретрит по чоду. Тогда мои друзья, другие геше, испугались, что я впадаю в крайность ритуализма. Они подшучивали надо мной: «О, ты теперь уже не геше, ты теперь уже игрок на дамару. Совсем погряз в ритуалах».

У меня очень хорошие друзья, которые медитируют в горах в Дхарамсале. Они мне дали хороший совет: «Что касается тебя самого, не имеет значения, насколько интенсивно ты занимаешься чодом и насколько сильно ты им интересуешься, а вот со своим центром будь осторожнее. Если, вместо того чтобы заниматься внутренними изменениями, твои ученики начнут осваивать внешние ритуальные приемы и техники, тогда есть опасность, что центр перестанет быть полезным. Тогда все твои ученики станут странноватыми йогинами». В этом есть определенная правда. «Если они хотят практиковать, — сказали мне друзья, — пусть практикуют чод раз или два в месяц, но не допускай, чтобы они этим слишком увлекались».

Кстати, именно поэтому в монастырях не разрешено практиковать чод. Этот запрет связан с тем, что начинающие монахи легко увлекаются ритуальной стороной практики. Для того чтобы не сбить их с толку ритуалами, пением, освоением техники дамару, чтобы они не увлеклись и не забыли о том, в чем, собственно, состоит их главная практика, в монастырях не разрешают проведение чода. Я говорю вам об этом, потому что вы как начинающие можете не знать обо всех этих вещах. Чод — очень хорошая практика, но я не хочу, чтобы она превратилась в моду. Когда Богдогеген Ринпоче впервые приехал в Москву в сопровождении двух канадских учеников, которые повсюду ходили с чодовскими дамару, никогда не расставались с ними, у меня возникло подозрение, что теперь они насадят эту моду на чод в нашем центре и вообще повсюду. Я вовсе не критикую тех, кто уже знает все ритуалы чода. Но не следует исполнять эту практику только чтобы произвести на людей впечатление. Это большая ошибка. Тем самым вы подпитываете свой эгоизм.

Но с помощью бодхичитты вы действительно можете вдохновить других. Если увидите человека, обладающего бодхичиттой, вы можете воодушевиться его примером, и он достоин того, чтобы простираться перед ним. Вы скажете такому человеку: «Как это здорово, что у тебя есть бодхичитта! Пожалуйста, помоги мне развить ее». Итак, что касается вдохновения, для вас очень важно не очаровываться внешним блеском, какими-то внешними, пусть даже и привлекательными качествами других. Вас должна вдохновлять только бодхичитта и подобные ей качества ума. Даже если кто-нибудь научится летать, будет висеть в пространстве перед вами, в этом тоже нет ничего особо вдохновляющего. Кхедруб Ринпоче говорил по этому поводу: «Птицы тоже умеют летать — ну что здесь особенного?» Поэтому, если уж вы хотите чем-то впечатлиться, пускай вас впечатляют бодхичитта, мудрость, познающая пустоту, и отречение. Ни у Дже Цонкапы, ни у Атиши, ни у Нагарджуны, ни у Чандракирти вы не увидите в руках большого дамару. Они всегда изображаются в простой, скромной позе, но в сердце у них бодхичитта. Так что те из вас, кто практикует чод, должны спрятать свой дамару, не демонстрировать его.

Когда вы занимаетесь практикой лоджонг и она уже начинает давать результаты, вы укрепляетесь в тренировке ума, тогда практиковать чод очень важно. Практика чод подобна подливанию воды на камни в парилке. Ведь предполагается, что эта практика подношения своего тела духам выполняется на кладбищах. Но она предназначена не для всех, а только для практиков высокого уровня. В тибетском монастыре один монах, который хорошо знал философию и был очень скромным, тайно занимался практикой чод. По ночам он покидал пределы монастыря. Его друг, тоже неплохо разбиравшийся в философии, узнал, что тот куда-то пропадает по ночам, и заподозрил, что его друг делает какую-то тайную практику. Однажды он решил проследить за другом. Этот монах вышел из монастыря, пришел на кладбище, достал дамару, который у него был спрятан, и стал практиковать чод. Он делал настоящую практику чод, поэтому никто не знал, что он практикует. Он это делал втайне. Тогда его друг решил проверить, насколько хороша его практика, и притворился злобным духом, стал, пританцовывая, приближаться к нему. Увидев его, монах, не прекращая свою практику, произнес какую-то мантру, взял рисовое зернышко, дунул на него и бросил в своего друга, и тот застыл, не в силах шелохнуться. Он словно окаменел, не мог сделать ни одного движения. Когда монах закончил практиковать,