Книга Проклятая война - Людмила Сурская

Немцы в Белоруссии находясь в каком-то шоке дрались, как звери. Но наступление им было не под силу остановить. Развивая успешный бросок вперёд, Рутковский двинул на Брест. Были освобождены Барановичи. Часть войск продвигалась к хорошо укреплённому Брестскому району, часть шла на Ковель. Ударные группировки левого крыла вышли на Западный Буг и форсировав его в трёх местах вступили на территорию Польши. Да, незабываемо красивое и жестокое было то лето! Потом пропахшие гимнастёрки, фляги выпитой воды в те горячие солнечные дни. Короткие звёздные и безумно тёплые ночи с усмехающимся блюдцем луны. Спать не мог. Он открыл окно и закурил: "Люлюсик милый, я соскучился. Мы широко шагаем, успеваете ли вы за нами… Сейчас определимся и съезжу, радость моя, к тебе. Ты наверняка представляешь моё чувство. Ведь мы уже в Польше. Юлия, здесь прошло моё детство, юность. Где-то рядом сестра Хеленка. Жива ли? Страшно подумать, что могло быть с ней, узнай фрицы, что она сестра Рутковского. У меня сердце стонет и рвётся из груди словно птица. Сейчас я подумал, что может быть, даже не зря, меня судьба отвернула от Киева и дала простор именно в этом направлении".

Машина объезжая воронки и колонны с беженцами и военнопленными пробиралась в тыл. Он старался отслеживать перемещение своих девочек и постоянно держать с ними связь. Во время передышки, к семье не ехал, а летел. Люлю на каждом новом месте старалась навести хоть какой-то уют. То маленький домик с кружевными занавесочками и горшками герани на чистых окнах, то квартирка с абажуром и круглым столом… Он закрыл глаза и представил, как заблестят при его появлении всегда молодые глаза жены. Как взлетят к его шеи её руки лебеди. Как он, отрывая жену от пола, прижмёт к своей груди. Улыбка заиграла на его лице и он, поймав взгляд водителя, отвернулся к окну. — Куда? — на всякий случай, спрашивает тот. И Рутковский отвечает легко и радостно: — Домой!

Встречают обе, но Адуся вырывается вперёд. Как всегда, бросается на шею и орёт: — "Папка! Папуленька! Костик ты наш, дорогой! Мы так скучали". Он подбрасывает её к себе на грудь и украдкой ловит взгляд жены, она улыбается. Значит, принят таким, как есть и дочерью. Прощён. Сердце купается в счастье. Не отпуская Ады, он притягивает и Юлию к себе. Как, хорошо, что его девочки с ним, как тревожно то, что они с ним.

— Костик, мы поздравляем тебя, ты первый вступил на землю своей маленькой родины. Наконец-то мы увидим Польшу, и ты нас непременно познакомишь с тёткой Хеленой. — Заявила сияющая дочь.

— Лишь бы она была жива. Девочки мои милые, вы даже не представляете, как я волнуюсь.

Сияющая Адка, обцеловав родителей, уехала на свой радиоузел. Не верилось, что дочь выросла. Они остались вдвоём. Было ужасно душно. Юлия приготовила воды, помогая ему помыться. Но этого хватило только на полчаса. Вспомнила, что недалеко есть премиленькое озерцо. Костя выглянул в сад на охрану. Пойти на озеро замечательное дело, но ведь потащатся вот эти орлы за ним. А какое же то удовольствие… Минута, другая и он лукаво улыбается жене: — "У меня идея — махнём через забор!" С мальчишечьим задором принялся убеждать её сомневающуюся за его безопасность. Показывая оружие и упрашивая убедил. Юлия сдалась. Забрав полотенце, вылезли через заднее окно и крадучись пошли к углу забора. Костя влез сам, втянул прыскающую смехом Юлию. Сняв с забора возбуждённо покружил. Довольные, что убежали, взявшись за руки понеслись в лес. Тропинка, виляя за деревьями, убегала в глубь. Маленькое озерцо, врисованное в лесок с пологими цветастыми берегами, было сказочным. Красиво не описать. Он разделся и полез в воду первый. Дно оказалось не топким, вода тёплая. Окунувшись, поманил Юлию к себе. Она замахала руками:

— Костя ты что, я не одета.

— Люлю, это тот случай, когда лучше быть не одетой, а раздетой, — рассмеялся он. — Иди, милая, я заверну тебя в свои объятья.

Юлия огляделась и не найдя ничего подозрительного принялась раздеваться. Он наблюдал. Безумно любил смотреть на то, как она, не торопясь и сосредоточенно это делает. Точно занимается очень важным делом. Всё аккуратно расправляется и складывается стопочкой. Оставшись на всякий случай в одной тонкой рубашечке с миленькими кружавчиками на подоле и узких бретельках, осторожно вошла в воду. Потоптавшись у края, пробуя дно сделала шаг, другой и остановившись опять, окунулась. Ойкнув, распрямилась. Тонкий батист облепил стройное тело и разрисовал соблазном грудь и бёдра. В два прыжка он оказался рядом. Выхватив жену к себе на грудь, как рыбёшка попался на крючок её искрящихся любовью глаз.

— Русалочка моя сладкая! — захлебнулся рычанием он.

— Осторожно медведь, увидит кто…,- пропело сказочное создание в его руках, открывая дорогу его безумию…

Они долго обсыхали, греясь в любовной неге друг друга. На них выскочила стайка мальчишек и со смехом побежала прочь. Люлю смутилась, пробуя натянуть на колени высохшую рубашечку. Он, смеясь, притянул её к себе. Это её смущение нежным цветком расцветает в его груди.

— Ты же взрослая женщина и под защитой мужа… — Целует он её испуганные глаза и маленькие губки. Ох, какое это лёгкое и в то же время весомое чувство, знать, что это только твоя женщина. Она ждёт только тебя, хочет только тебя, и будет принадлежать только тебе. Обладать такой женщиной, это словно владеть драгоценным, бесценным грузом.

Возвращались по лесной тропинке, с перекинутым через шею полотенцем, гимнастёрку она несла в руках, он не выдержал и его широкая, сильная рука, устроившись на её худеньких плечах, притянула к себе. Она ойкнула, но кулачки не выставила, а он, прижимая и прижимая её к себе, целовал до дури. Это безумие, — думала растворяясь в тумане удовольствия и желания она, — целоваться и вжиматься в тела друг друга, как будто не прожили 20 лет в браке и не имеют взрослую дочь, а только что вошли в ворота открытий и страсти. Иначе как можно целоваться без устали от нежного и неторопливого касания губ губами, до того урагана, что бушевал между ними — язык сплетался с языком, руки касались лиц и неслись в неконтролируемом беге по выгибающимся телам друг друга. А слова, что бормотали в этом огне они, ловили как хмель души. Дорога назад не была скорой. Его кинулись искать… Нашли. Хорошо, что аукать начали издалека. Посмеиваясь, успели прийти в себя. "Нам уже не мало лет, а мы горим, как в год знакомства!" — это светилось в глазах обоих. В кустах зашуршало и в них упёрся ствол немецкого автомата. Юлия метнулась к Косте и закрыв собой его грудь прокричала по- немецки, что, мол, убейте её, но не трогайте мужа. Немецкая речь смешала карты. Костя воспользовавшись этим замешательством, рывком откинул её за свою спину и тут подоспела охрана. Заслышав топот, он упал на землю и прикрыл Юлию собой. Стрельба пронеслась над их головами. Покончив с бродячим одиночкой, начальник охраны тут же обиженно выговорил шефу про побег. Рутковский улыбался. Домой вернулись все вместе. Несмотря на случившееся, хорошее настроение не покидало его. По ходу расправившись с неотложными делами и не отпуская ни на шаг жену, отправились в спальню, где торопливо, словно боясь, что им помешают, они раздели друг друга, поцелуи были жарче, а ласки безумнее, постель стонала, они любили друг друга до изнеможения, пока не уснули обнявшись. Засыпая она думала лишь об одном, что он любит её сейчас, любил в их прошлом и будет любить в будущем, любить только её одну.