Книга Охота начинается - Аяна Грей

реальностью. Возможно, он просто не хотел вспоминать. Как бы там ни было, это было последнее место, где он видел брата Уго, и это был его последний шанс.

«Пожалуйста, – молил он. – Пожалуйста, пусть так и будет».

Он подпер крышку люка плечом, открыл ее, а затем подтянулся и выбрался в небесный сад.

Луна висела низко, ее мрачный серебристый свет заливал разросшиеся цветы. Но Экон не обращал на них внимания – он осматривался по сторонам, пока не заметил человека, сидящего в центре сада на каменной скамье. Он был повернут спиной к нему, но Экон тут же узнал силуэт.

– Брат Уго!

Услышав свое имя, старик повернулся. Боль пронзила Экона, когда он увидел наставника. С лицом брата Уго было что-то не так – оно постарело, словно с того момента, когда они виделись в последний раз, прошло целых десять лет. У Экона сжалось сердце, когда старик протянул к нему исхудавшую дрожащую руку и улыбнулся:

– Экон, мой дорогой мальчик.

Эти слова словно вывели Экона из транса. Он пересек сад – ему показалось, что хватило пары шагов, – и осторожно обнял старика. Ему было неприятно ощутить, как кости стали выпирать у брата Уго там, где раньше их не было заметно, но ему было все равно. Брат Уго был жив, в безопасности.

– Я думал, они… Я думал, вас могли… – Он понял, что не может договорить эти предложения до конца, и немного отстранился, чтобы получше рассмотреть брата Уго. Лицо у него осунулось, а в глазах читалась усталость, но в остальном он выглядел неплохо, а прочее было не важно. – Я рад вас видеть, брат.

Брат Уго слабо улыбнулся ему с некоторой растерянностью.

– И я рад тебя видеть, Экон. Признаю, я не ожидал визита так скоро. Если моя информация верна, теперь я говорю с посвященным Сыном Шести. Поздравляю.

В глубине сознания Экона шевельнулась вина, но он отогнал ее.

– Брат… – Слова появились, но тут же застряли в горле. Он знал с той самой секунды, когда они с Коффи разошлись в разные стороны, знал, что собирается сказать брату Уго, если найдет его. Он много раз мысленно отрепетировал эти слова, пока искал его по всему храму. Но теперь, глядя прямо в глаза старику, который помогал ему с детства и научил его всему, что он знал, он понял, что произнести это почти невозможно. Он разобьет учителю сердце. – Брат, – прошептал он. – Я пришел, потому что мне нужно кое-что тебе сказать.

– Самое время, самое время. – Брат Уго отмахнулся от его слов, как от мух цеце. – Я хочу услышать твой рассказ о героическом приключении в Великих джунглях! Я уже слышал кое-что, конечно, но я хочу узнать подробности от тебя. Как ты выжил? Как ты нашел Шетани? Было ли трудно его поймать?

– Брат. – Экон заговорил тверже. – Пожалуйста, выслушайте меня. Нам нужно уходить из этого сада немедленно, нам нужно уходить из Лкоссы. Здесь небезопасно. Здесь для вас небезопасно.

– Небезопасно? – Брат Уго удивленно изогнул брови. – Совсем наоборот, Экон. В Лкоссе сейчас так безопасно, как никогда не было за последние сто лет. Мне сообщили, что Кухани, пока мы разговариваем, готовится уничтожить это существо. Никаких больше нападений!

– В том-то и дело, брат, – продолжил Экон, – в нападениях Шетани не виновато. – Он сглотнул. – Это были Сыны Шести.

– Что? – Брат Уго схватился за грудь, будто его и в самом деле мог поразить инфаркт. – Что ты сказал?

У Экона самого заболела грудь, когда он увидел, как наставник недоверчиво смотрит на него, но он продолжил:

– Сегодня вечером я подслушал, как мой брат разговаривал с Кухани в его кабинете. Отец Олуфеми признался, что сам отдавал приказы об убийствах. А Камау признался, что исполнял их. Судя по его словам, другие воины тоже замешаны.

Брат Уго покачал головой, в ужасе приоткрыв рот. Он выглядел таким маленьким и беспомощным.

– Я… я не верю в это, – пробормотал он. Его глаза блестели от испуга. – Орден не разрешил бы… наши собственные воины никогда не пойдут на такое…

– Думаю, все сложнее, чем кажется, брат. Когда я видел Камау раньше, он был… не похож на себя. Отец Олуфеми дал ему что-то под названием «лист хасиры», чтобы помочь ему успокоиться, а потом велел ему никому об этом не рассказывать. Я читал про это растение в дневнике Нкрумы. У него есть множество побочных эффектов, среди прочего оно вызывает галлюцинации и потерю памяти. Когда Камау описывал все, что совершил, в его устах это звучало как рассказ о дурном сне, словно он не вполне понимал, что происходило. Если другие воины тоже с таким столкнулись, возможно, они уже многие годы убивали людей под воздействием листьев и сами не помнили об этом.

– Экон…

– Помните, как Шомари вел себя тогда, в храме? – настойчиво продолжал Экон. – В тот раз, когда он по непонятной причине разозлился и подрался со мной? Думаю, это был эффект листьев хасиры. Думаю, они делают людей агрессивными.

– Экон. – Брат Уго отодвинулся от него и сочувственно покачал головой. – Это невозможно представить, даже если дать волю воображению. Шетани – это монстр, и она убивала людей многие годы. Знаешь, сколько тел мне пришлось кремировать, сколько ран я на них видел? Эти жертвы… такие раны не может нанести человеческое существо. Ни один человек не может быть настолько агрессивным.

Экон вздрогнул, тоже вспоминая эти тела. Этих людей не просто убили – их изувечили, изуродовали. От мысли об этом по спине пробежал холодок.

– Я даже помню тот день, когда погиб твой отец, – тихо сказал брат Уго. В его голосе звучала боль. – Это было ужасно – видеть, как свет покидает его глаза. Поверь мне, Экон, когда я говорю, что на такое способно только чудовище. – Он посмотрел ему в глаза. – Это не дело рук человека.

Что-то холодное и неприятное просочилось в тело Экона, и у него пересохло во рту. Он медленно встал со скамейки и посмотрел на брата Уго сверху вниз.

– Меня не было рядом с отцом, когда он умер, – напряженно сказал он. – К тому моменту, когда Сыны Шести нашли его и принесли к нам домой, он уже давно был мертв. Коронер сказал, что он был мертв уже несколько часов, поэтому его было не спасти. – Он выдержал взгляд наставника. – Каким образом тогда вы видели, как свет покидает глаза моего отца?

Брат Уго нахмурился:

– Я…

– А секунду назад вы сказали про Шетани – она, – продолжал Экон, стараясь, чтобы голос не задрожал. – С чего