Книга Последнее поколение - ЧБУ

Лилия сейчас спит. Она не могла поверить происходящему: словно оказалась посреди пьесы, когда происходит срывание масок, только всё это происходило с ней.

Она посмотрела на Мэри – та лишь молча смотрела в ответ, поджав губы и прищурив глаза, Зак жевал жвачку с совершенно невозмутимым видом, словно всегда знал о произошедшем.

Её отец убивал людей, не своими руками, конечно, но отдавая приказы. Вина за смерть всех этих людей целиком лежала на Эдуарде, даже больше, чем на молчаливых исполнителях из отдела «Р».

– В следующей папке находятся свидетели, этих и вовсе сосчитать невозможно, я даже не представляю, какой процент дел мне удалось насобирать. Их здесь может быть как двадцать процентов, так и одна двадцатая процента.

– Как отец их всех находил? – спросила Лилия. – Откуда он знал, какой журналист копает под него и где остался свидетель, который собирается в суд?

– Так же, как и все остальные тхари, – ответил Пафу. – Из интернета. Во все существующие месенджеры внедрена нейросеть, которая распознаёт нежелательные переписки. Даже в «безопасные» мессенджеры. Когда один человек звонит другому и произносит ключевые слова «Эдуард Келвин» рядом с «убийство» или тому подобное, нейросеть мгновенно передаёт информацию специальному отделу, который начинает отслеживать человека и все его действия. Поэтому я и живу здесь, отрезанный от цивилизации, с интернетом, украденным у соседей, и никогда не ищу подозрительную информацию со своего компьютера. Пришлось взломать телефон, чтобы иметь возможность менять неизменяемые системные данные и каждый раз подключаться к новому бесплатному вайфаю, чтобы меня не обнаружили. Спецслужбы ждут не до дождутся, чтобы я выдал себя.

– Мой отец ничем не лучше других тхари…

– Если позволите мне такую дерзость… – начал Пафу.

– Позволю, говори, – кивнула Лилия.

– Лично я считаю Эдуарда Келвина самым большим подонком нашего времени: он приказывал уничтожать людей, семьи, даже целые поселения. Тысячи, десятки тысяч погибших на его совести, если она у него была. Когда Эдуард видел перед собой цель, то добивался, несмотря на любые сопутствующие потери. Он приказал убить родного отца вашего брата.

– Кого? – не поняла Лилия.

– Вам знакомо имя Владимир Субботин?

– Кажется, – задумалась Лилия, но происхождение не вспомнила.

– Этот человек был отцом Артура Субботина, который сменил фамилию на Келвин после усыновления.

– Артур сказал, что его отец заснул с сигаретой в кровати. Я не особенно вдавалась в расспросы, поскольку чувствовала, что это сложная тема для него.

– Владимир Субботин, может, и любил засыпать с сигаретой в зубах, но дом его сгорел по другой причине: в тот день он выпивал с незнакомцем, которого встретил возле круглосуточного магазина. Незнакомцем был не кто иной, как один из людей отдела «Р». Когда хозяин дома отправился спать в состоянии беспробудного овоща, этот незнакомец поджёг дом и ушёл.

– Чем он разозлил моего отца?

– О, Эдуард Келвин никогда не злился: он всегда отдавал приказы с завидным хладнокровием. Владимиру Субботину отдел «Р» заплатил за молчание. Однажды тот увидел Эдуарда в компании главы одного из наркокартелей – Галии Кларк Рибейро. Это произошло в одном из клубов Сан-Паулу. Субботин не только увидел их, но и сфотографировал. Он был достаточно глуп, чтобы напиваться и всем вокруг об этом рассказывать.

– И после этого отец усыновил Артура? Это же… Это… Какой ужас.

– Да, так и есть. Убить отца, а затем усыновить его мальчика. Даже не представляю, кем надо быть, чтобы сотворить такое.

– А мои родители? – спросила Лилия. – Отец был индийским солдатом и погиб, когда я была маленькой, а мама… она просто исчезла, и никто не знает, где она.

– Нет, к смерти твоих родителей Эдуард непричастен. Что даже удивительно, учитывая, сколько людей он похищал, пытал и убивал различными способами. Даже знаменитая троица из Тауэра, Хагана и Маршалла, устраивающая охоту на обнажённых безоружных бродяг, не сравнится с Эдуардом Келвином. Или Камила Сауцедо, которой нравится смотреть, как её собаки разрывают на части очередного бедолагу с улицы.

– Вы дадите мне копию всех своих материалов? – спросила Лилия, отходя от шока.

– Нет! – внезапно возразил старик, и Лилия отшатнулась. Однако он быстро успокоился и ответил с улыбкой: – Конечно, дам. Только если вы не расскажете о том, где их получили. Посмотрите документы, которые я успел собрать, и поймёте, как много я ещё не рассказал: похищения, пытки, сожжения, утопления, кого-то заморили голодом, кого-то похоронили заживо. Любой человек, который не смог с ним договориться, заканчивал свою жизнь тем или иным способом.

Лилия согласно кивнула и подождала, пока старик перекинет ей информацию с компьютера на телефон.

Теперь она поняла, почему Глеб сказал, что ей «будет полезно» узнать информацию об отце. Оказывается, Эдуард никогда не достиг бы своего богатства и прозвища «Президент планеты», если бы действовал честно и по закону. У него был невероятно развит талант управленца, он как никто умел договариваться, он мог бы заработать миллиарды и триллионы честным путём, поскольку ему самому в наследство досталось больше миллиарда. Но действуй он в рамках правил, никогда не смог бы подняться над остальными тхари.

«Мой отец был ублюдком, с этим никто не спорит, но помимо этого он был победителем, а победителей, как известно, не судят».

– С вами можно как-то связаться? – спросила Лилия.

– Я не принимаю писем и не имею электронного ящика, – ответил старик. – Если захотите навестить меня снова, приезжайте лично. Обещаю, в следующий раз я подготовлюсь лучше, и вы даже сможете нормально присесть, чтобы выпить кофе.

Поднявшись обратно по лестнице, Лилия выглянула в окно и замерла на месте.

– Ну чего ты? – недовольно пробурчала Мэри, когда уткнулась ей в спину.

На улице их ждали шестеро человек в чёрной униформе, с масками на лицах. Они выстроились в ряд по стойке «смирно», сложив руки за спиной.

Снаружи светили дорожные фонари с праздничными огнями на соседних домах, а в доме старика стояла кромешная темнота, поэтому Лилия не знала, увидели её люди или пока нет. Она присела и потянула Мэри за собой.

– Там эти, – произнесла она, не зная, как назвать людей в чёрном. – Наёмники, которые убивали всех на видео.

– Они не причинят вам вреда, – произнёс Зак, выбираясь из подвала. – Они ведь работают на вас, получают зарплату от «Транстека».

– Значит, они хотят убить старика? Надо его предупредить.

– Старика они тоже не тронут.

– Откуда ты знаешь?

Вопрос Лилии повис в воздухе. Вновь взглянув на людей снаружи, она поняла, что Зак прав, они пришли сюда не для того, чтобы нападать на неё или старика: группа стояла по стойке «смирно», словно рядовые в ожидании офицера. Этот момент они выбрали для того, чтобы познакомиться с ней.

В нерешительности она направилась к двери, когда Мэри её остановила.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Эти люди снаружи, они ждут меня.

– Зачем они тебе? Их всех нужно отдать под трибунал, они преступники!

– Мэри, – усмехнулась Лилия. – Ты внучка и дочь лидеров преступных группировок, ты сама сейчас их лидер, под твоим началом сотни бандитов по всему Гибралтару. Тебе не кажется, что твои слова звучат немного лицемерно?

– Но в нашей банде не убивают невинных, – возразила Мэри. – Мы скорее полиция, которая берёт честную оплату за честную работу.

– Всё равно. Я хочу поговорить с ними.

– Зачем?

– У меня внутри сидит чувство, будто так нужно сделать. Может быть, во мне заговорил голос моего отца, а может, талант управленца внезапно начал просыпаться, так или иначе, я послушаю его.

– Мне это не нравится, – заключила Мэри. – И эти люди мне тоже не нравятся.

Лилия чувствовала, что прикасается к чему-то запретному, словно к ней спустился змей-искуситель и предлагает отведать яблоко с запретного дерева. Люди на улице исполняли волю её отца, совершали немыслимые преступления. Она боялась их и одновременно была заинтересована в том, что они могут ей сказать. Находись она в другой ситуации – вылезла бы через окно и убежала прочь, но сейчас всё стало сложно: война с коалицией завязла, и её семья приняла бы любую помощь, которую ей предложат. Лилия прислушается к любому совету, даже из уст убийц.

Из здания она вышла первой, следом Мэри, состроившая недовольное