Книга Вредина для мажора - Алекс Коваль

у нас есть такие родственники.

Свадьба.

Все говорили мелкой, что глупо выходить замуж в двадцать! Надо мной первое время искренне ржали друзья, которые знали меня с детства. Веселились. Правда, недолго, пока не поняли, что я конкретно и безоговорочно влип. Раз и на всю жизнь.

Это был тот день, когда я, казалось бы, стал самым большим счастливчиком на всем белом свете, но нет, я ошибался. Пик счастья я испытывал несколько месяцев спустя, после медового месяца, который мы провели все в том же Париже. Вдвоем. Тогда, когда моя девочка со слезами на глазах показала тест с двумя полосками.

Неожиданный совершенно! Мы предохранялись. Всегда. Мы не планировали ребенка сейчас, я не поднимал эту тему, а мелкая еще и сама, по сути, была ребенком! Двадцать, ну, разве это возраст? Но… Я даже не помню, что я говорил в тот момент, помню только, как и у меня слезы на глаза навернулись и руки задрожали. Это был подарок судьбы, не иначе. Огромный и самый для меня желанный!

Почти с самого начала наших отношений я задумывался о том, что хочу детей, но боялся Летте это озвучить, потому что, переехав летом после свадьбы со мной в Испанию, она с головой ушла в искусство. В своем универе она перевелась на заочную форму обучения, а оказавшись в Барселоне, начала творить буквально днями и ночами. Вдохновившись потрясающе красивым городом, она не могла остановиться. Вечно в краске, такая смешная, такая милая и моя. Правда, приходилось отвоевывать ее себе у картин, иногда даже просто утаскивать насильно из мастерской, где она ваяла картину за картиной, напрочь забывая обо всем. А буквально месяц назад нам сообщили, что одна модная и известная на всю страну галерея хочет с моей девочкой сотрудничать. Устроить выставку ее работ. Так что последний месяц беременности ее тоже пришлось чуть ли не силой запирать дома, чтобы не перетруждалась, пока не прилетели предки и мама с Кати. Трех женщин наших семей было почти нереально переспорить! Так что мы с отцом и с Гаем повздыхали, но явно были в “меньшинстве”.

Мы были самыми счастливыми тогда и выходим на новый уровень сейчас.

На губы наползла улыбка, и насыщенные, яркие, эмоциональные и полные любви два года нашей жизни пронеслись перед глазами. А желание увидеть мою жену стало в тысячи раз сильнее!

До больницы долетаю в считанные минуты и бросаю машину на парковке. Залетаю в здание и благодаря не растерявшейся девушки на стойке администрации быстро узнаю, в какую сторону мне бежать. А когда поднимаюсь на этаж, на ходу напяливая белый халат, вижу родителей, что по парочкам в обнимочку сидят и о чем-то переговариваются.

— Макс?! — заметив меня, вскакивает на ноги мама. — Ты как? Что? А игра? — посыпались вопросы.

— Где Летта? — чувствую, как бешено долбится сердце в груди, а ноги рвутся вперед, туда, где за дверьми родильное отделение. Хочу к ней! Быть рядом, помочь, в конце концов, хотя плохо понимаю, чем. И что вообще за несправедливость? Девять месяцев вынашивая малыша, мучается женщина, и рожают, проходя через невероятные боли, тоже женщины, а мы, мужики, вообще так… рядом постояли, что ли?

— Садись, успокойся, — улыбается Кати и тянет за руку.

— Тебя все равно не пустят, Ромео, — посмеивается Гай, откидываясь на спинку кресла.

— Что значит «не пустят»? — срывается голос на такой рык, что аж проходящий мимо врач вздрогнул и, похоже, перекрестился.

Отец с крестным переглядываются, посмеиваясь, и все-таки заставляют меня усесться.

— Выдохни, мы можем только ждать, сынок, — улыбается батя, похлопывая по плечу. — Летта — умница, все будет хорошо.

А я не могу ждать. Не могу сидеть. Ноги то и дело нервно барабанят по полу.

— Долго ждать? Давно вы здесь?

— Часа полтора как, — улыбается мама.

— Почему мне ничего не сказали? Вы утром знали уже? — обвожу поочередно родителей и крестных взглядом, те пожимают плечами. Надо же, какая синхронность! Точно говорят, “муж и жена — одна сатана”.

— Виолетта запретила, — говорит Гай, — думаю, она понимала, что скажи мы тебе, ты бы плюнул на команду и такой важный для вас матч.

— Естественно… — начал я раздраженно.

— Вот поэтому, — перебила Кати, — и промолчали. Выдохни, Макс, все будет хорошо. Поверь нам с твоей мамой, — глянула на подругу крестная, и мне ничего не осталось, кроме как упереть локти в колени и ждать.

Время начинает ужасно тянуться. Я не могу найти себе места. То сижу, то хожу, а в голове кучи мыслей. Внутри буквально все кипит от напряжения, страха и паники. Я боюсь. Переживаю. А вдруг что-то пойдет не так? Вдруг что-то случилось? А вдруг… я ведь в этом вообще не разбираюсь, а что, если…

Но тут дверь открывается и показывается медсестра. Я моментально вскакиваю на ноги, а девушка в белом халате с улыбкой, глядя прямо на меня, сообщает:

— Поздравляю, папа, у вас родился крепкий и здоровый сынок! С мамочкой тоже все хорошо! Роды прошли просто прекрасно.

Сказать, что мое сердце остановилось, ничего не сказать. Вот он, этот момент, когда ты понимаешь, что с этой самой драгоценной минуты твой мир перевернется.

Я слышу вздох папы и крестного:

— Мелкие у нас в семье старшеньких перещеголяли, — смеется Гай, поднимаясь на ноги, похлопывая меня по спине и приобнимая. — Поздравляю, Макс, — слышу, как дрогнул голос крестного. А следом всхлип матери, которая бросилась меня обнимать и целовать, а я так и стою, как истукан, растерявшись и уставившись на медсестру.

Сын? Мысль никак не хотела доходить до воспаленного изъеденного переживаниями мозга. Внутри все словно скрутили. С ума сойти, у меня родился сын! Я стал… отцом. Мы с Леттой стали… мамой и папой.

Глаза защипало, и только когда медсестра собралась снова скрыться за дверью, я сбросил с себя оторопь и бросился за ней следом, осторожно останавливая:

— Могу я их увидеть? Мне надо их увидеть! — голос сипит, а изнутри меня словно потряхивает.

— Можете, конечно, — кивает девушка. — Идемте.

Недолгая дорога по коридорам, которая кажется мне вечной, и вот она, нужная дверь.

Дорогая частная клиника. Лучшие в мире врачи. Высококлассный сервис. Не знаю, почему я вспомнил именно в этот момент об этом, возможно, потому что будь она другой, никто бы меня к моей вредине не пустил. А сейчас… палата открывается, и я понимаю, что ведь даже прилетел сюда без букета, баран!

Захожу едва ли не на трясущихся ногах и слышу тихое улюлюканье нежным шепотом. Улыбаюсь, как дурак, когда вижу свою девочку. Уставшую,