Книга Анна К - Дженни Ли

остался невредим, и ему удастся избежать наказания.

– Я покупаю Пенелопе новую лошадь, – проинформировала его мать. – Конечно же, из твоих денег.

– Произошел несчастный случай, и я множество раз извинился перед тетей, – пробормотал он, не в силах смотреть в глаза матери, когда речь шла не о его любимой Анне. – Я ужасно себя чувствую из-за Фру-Фру.

– И это правильно, – отрезала она. – Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать скачки. Ты должен сказать мне, что прекратишь преследовать Анну К. и забудешь о ней. Почему бы не поехать навестить Кирилла? Я уверена, девушки из колледжа смогут вернуть румянец на твои щеки.

Вронский медленно покачал головой, потрясенный предложением матери. Мысль о любой другой девушке, кроме Анны, казалась нелепой с того самого момента, как он увидел ее на вокзале. Граф выбрал сэндвич с огурцом и сливочным сыром и, сложив его, целиком сунул в рот.

– Забудь, мама. У меня нет никакого интереса ни к кому другому.

Женевьева вздохнула и откинулась на спинку стула, пристально глядя на юного сына. Он выглядел ужасно грустным и гораздо более жалким, чем она предполагала, и это причиняло ей боль. Она слишком хорошо знала, что такое душевная боль от неудачных романов. Она сама обманывала и была обманута столько раз, что и не сосчитать.

– Зная Анну К., я понимаю ее привлекательность, – мягко сказала она. Женевьева могла злиться на старшего сына без зазрения совести, но в младшем было нечто так похожее на нее и привлекательной внешностью, и озорным характером, что она не могла подарить Алексею ту жесткую любовь, в которой он нуждался. Ей прислали видео того, как обезумевшая Анна выбежала на поле после падения Вронского с лошади, и, хотя она не могла видеть лица девушки, в ее испуганной позе и жестах сквозила сердечная мука.

Она понимала, что Алексей вырастет сердцеедом, но не ожидала, что к нежным шестнадцати годам он станет опытным волокитой. Анна К. оказалась настоящим трофеем в его коллекции, и, хотя Женевьева уважала те усилия, которые сын прилагал, чтобы заполучить девушку, это была ее материнская ответственность: убедиться, что подобные зарубки лучше вырезать на ножках кровати, а не на собственном сердце.

Ей не нравилось слышать, как сын говорит «люблю» о другой женщине. Она хотела на всю жизнь остаться самой глубокой привязанностью Алексея и не собиралась легко его отпускать.

Женевьева знала, что должна отослать его в колледж, и дистанция действительно нужна в данном случае, но, глядя на юношу, понимала: он никуда не поедет. Старший сын Кирилл прожил без денег всего два дня и сдался, но Алексей – более сильная натура, чем его брат, и сумеет продержаться дольше. Ей надо действовать деликатно, используя и мудрость, и смекалку, которые она накопила за долгие годы. Одно неверное движение с ее стороны может вбить клин между ней и любимым сыном, что вовсе не входило в намерения Женевьевы.

– Алексей, дорогой, эта мерзкая история стала слишком раздутой. Перестань с ней видеться. Если через год твои чувства к Анне К. не изменятся, я благословлю вас обоих.

– Я не видел ее девять дней, мама, – сказал он так, словно девять дней были девятью годами.

– Отличное начало! Осталось еще триста пятьдесят шесть…

– Вот что меня убивает! – продолжил Вронский, игнорируя мать. – И это не мой выбор. Она обещала Александру, что подумает некоторое время, прежде чем решать.

– Ты определенно лучше него, мой дорогой, – уступила мать. – Но она – девушка, и Александр В. мог бы обеспечить ее будущее. Он будет прекрасным первым мужем. – Женевьева устала от драматизма ситуации, к тому же пока они говорили, чай остывал. Она почувствовала, что пора внести немного легкомыслия в разговор.

– А я ничего не могу ей дать? – спросил он. Мысль о том, что мать встает на сторону Александра, вызвала у Вронского желание протянуть руку и столкнуть на пол серебряные подносы и фарфор, дав посетителям сочный повод для новых сплетен, которые можно и посмаковать позже с друзьями.

– Ты ребенок, Алексей, – сказала мать. – Зачем тебе сейчас подружка, которая принесет лишь головную боль? В твоем распоряжении целый мир, и есть еще много девушек, которые заставят тебя забыть об Анне.

– Мама, нет! – прервал он. – Она та, кто мне нужен. Для меня не существует других девушек.

– Хорошо, но, если она не выберет тебя, дорогой, не прибегай ко мне плакаться. Прямо сейчас я предлагаю тебе возможность поступить в любой колледж в любой точке мира. После того как мы закончим нашу беседу, предложение будет уже недействительно.

– Спасибо, нет, – отказался он, допивая улун с шиповником.

– Очень хорошо, – ответила она.

Вронский подождал, когда мать допьет чай, и почувствовал облегчение: разговор о его личной жизни исчерпал себя. Теперь Женевьева перечисляла все новые модные вещи, которые она только что купила в Европе, а Алексей прилежно слушал ее. Лишь позже, когда мать и сын стояли на улице и ждали, пока Леонард подгонит машину, она упомянула некую Клодин, дочь ее парижской подруги, которую он должен сопровождать на фестиваль «Коачелла».

– Я уже сообщила о ней Беатрис и знаю, что в самолете найдется свободное место.

– Я еще не решил, полечу ли я, а даже если и полечу, то я не нянька, – огрызнулся Вронский: мать снова начала вмешиваться, и он опять разозлился.

– Ты полетишь и позаботишься о том, чтобы Клодин хорошо провела время, – отрезала мать. – Тебе нужно немного солнца, и отдых пойдет тебе на пользу. Поверь мне, я прекрасно знаю муки разлуки с любовником. Это отдельный круг ада.

XIX

Кимми стояла в темном переулке и смотрела на дом, в котором жила мать Дастина. Девушка курила сигарету, ожидая, когда Стивен и Анна покажутся на крыльце. Она слышала от Лолли, что брат и сестра навещали Дастина во время шивы каждый день после школы.

Кимми тоже хотела быть там, но еще больше ей хотелось увидеть Дастина наедине. Итак, она ждала. Она поставила маленький кактус в терракотовом горшочке на землю у своих ног и посмотрела на круглое колючее растение, которое выбрала. Она собиралась купить букет, но, пока топталась в магазине, ни один из ярких ароматных цветов не показался ей подходящим подарком для такого случая. Кактус, вероятно, также входил в эту категорию, но что-то в сердце Кимми откликнулось на него, а теперь она управляла своей жизнью, руководствуясь инстинктами.

Наконец Кимми увидела Стивена и Анну и отступила в тень, не желая быть замеченной. Она была одета в такую же, как у Натальи, куртку, черные джинсы и ботинки, а поверх новой короткой стрижки нахлобучила