Книга Цепкие лапы времени - Александр Плетнёв

Скажете – сложная дипломатическая… или если угодно, политическая конфигурация?

Не сложней остальных. И хочу подчеркнуть! Мне очень важно, чтобы за спиной всех намеченных мной кадровых пертурбаций стояли именно вы, Владимир Александрович. Приглядывали.

Дверь за генерал-лейтенантом закрывалась, полумрак кабинета смотрел вслед, поблескивая тонированными очками.

Хозяин кабинета погружался в размышления, приходя к неожиданному выводу (червячок сомнений еще немного ворочался внутри и… вылезал наружу): «Мы попали в своеобразную ловушку послезнания. Оказавшись в ситуации других социально-политических, да и просто жизненных реалий, люди (и не только те, которые при власти) повели себя соответственно, отринув прежние принципы, перестроившись (проклятое слово), изменившись… изменив.

Того же Ельцина сейчас высоко оценивают, перспективно. Зато потом…

Они всегда хватаются за живое… люди. Пассионарии прекрасны расширением ойкумены, космосом, но и разрушительны революциями.

А идеи долго не живут, как оказывается. И тот же коммунизм не состоялся и… оказался несостоятельным.

Странно ли, но вся эта информация будущего, привезенного на борту крейсера, уже наложила на нас некий оттиск. И мы точно запрограммированные следуем на ее поводке, дав оценку людям за еще несовершенное».

Открывалась папка личных дел, перелистывалась.

Полученные характеристики на большинство нынешней партийной номенклатуры, которая выродится в будущую олигархию, перекрасится в либералов и демократов, вся их выложенная наружу подноготная, оставляли мало выбора.

«Старая гвардия» – те верные соратники, кому можно было доверить, действительно были «старой гвардией». Даты их рождения и… не дотягивали и до конца этого века.

«На молодых», – не звучит, но слышится.

Ставка на «молодых» выстрадана еще до прихода «Петра»… Вот только «призрак Горбачева» бередил сомнения. Даже понимая, что дело не в личности этого неудачника.

Крючков ушел… удивленный, несогласный, но всегда готовый поддержать.

И Андропову крайне необходима была эта поддержка ближайшего помощника. Это ручательство, за реализацию намеченного. Не столько сейчас, сколько после. После февраля 1984 года, когда его остывшему телу будет уже все равно. Про «остывшее тело» это была даже не мысль – сиротливый отголосок.

На бледном лице не отразилось ничего, свыкнувшись и принимая.

Тема «жизни-смерти» мешала сосредоточиться, отвлекала от «математики экономики», хитросплетений политики, кадровой комбинаторики. Все больше уводя в сторону, рождая мысленные несвязанные обрывки, требующие систематизации… хотя бы вот если взять и начеркать их на листке.

Однако…

Потом, чуть позже, когда выпадет первый снег, коий всегда так впору российской столице и к лицу – припорошив белым, будто польстив старому циничному городу вуалью невесты (ну-ну, припудрилась, похорошела)… убежденный шефом генерал-лейтенант будет повторять его аргументы… сам убеждая.

Хоть разговор и начинался не с этого. Но все об этом же…

* * *

Переход на «ты» с Устиновым получился легким и саморазумеющимся, учитывая, как за последнее время они все успели настроиться на деловой лад узкого круга. В это «на ты» почему-то по-прежнему не вписывался нынешний министр внутренних дел Федорчук, оставаясь в вежливой дистанции…

Здесь сегодня мог бы быть и Огарков. Но сегодня его не было. «Соображали» на троих.

– Затеяв преобразования, которые обречены изменить страну, Юрий Владимирович ориентируется на него… прям упрямо загипнотизирован этой идеей.

– То есть и ты все же полагаешь этого Терентьева в правительство? – Правильно понял интонированную подачу Крючкова министр обороны. – Вплоть до главы?

– А кого? Меня? Других? Зная, как они все прошляпили, а другие зашельмовались? А может?..

– Меня? – совсем не удивился Устинов. – Я не потяну. Или не протяну.

Дмитрий Федорович, и без того крайне задумчивый, тут совсем погрузился в себя.

– Вообще не поеду на тот «Щит-84». От греха. Без меня обойдутся. Вместе с обязательным указанием отработать версию «инфекционной атаки». Это в ведении КГБ в том числе.

– В том числе, – согласился Крючков, барабаня пальцами по столу, продолжив искать варианты… – или Романов?[151]

– А что Романов? – встрепенулся Федорчук.

– Слышали присказку? «…при Романовых империи рушатся». Романов тоже не подходит. Совсем не подходит. Я все же предпочел бы довериться сценарию Юрия Владимировича, где нам отводится роль закулисный кукловодов, дергающих за ниточки марионетку.

– Равно до той поры, пока его будем контролировать.

– Не позже, чем помрем, – наряду с усмешкой из уст Устинова это прозвучало «черным юмором», – этот морской башмак Терентьев оказался парень не промах. Мыслит геополитически, сразу масштабами.

– Масштабами уж точно… как привычно военным… подобно Жукову, тактически разменивающему полк или дивизии ради стратегической победы фронта. Помните его идею с землетрясением в Армянской ССР и как Терентьев готов был пожертвовать тысячами жителей в Ленинакане, лишь бы удержать республику в составе.

Заметили – покраснел. Но покраснел, смутившись, только лишь из-за собственной промашки – в том, что не додумал о несомненной утечке, которая привела бы к катастрофическим репутационным последствиям.

А то, что погибнут мирные, ни в чем не повинные люди…

– Просто, – Крючков попытался отыскать объяснение, – просто они для него мыслятся как уже отрезанный ломоть. Чужаки. Граждане другой страны.

– Но все же, – упрямился Федорчук, – понятие «милосердия» оно что, утратило свое значение? Советские люди всегда…

– Да будет вам, – перебил Крючков, – можно подумать, что кто-то действительно искренне переживает за африканских голодранцев или скорбит по жертвам эпидемий в Никарагуа. Или за бомбардировки жилых кварталов в Сирии или Бейруте. Что у нас, что на Западе никому, по-честному, дела нет, сколько их там погибло! Дутая пропаганда! А вот нам, в свете изложенного, следует четко понять – любой даже маломальской утечки информации надо всячески избегать! Пресекать!