Книга Первенец - Дэлия Мор

- Наилий, ты не будешь против, если я домой позвоню?

Генерал не реагировал слишком остро на вопросы, наработанная циклами выдержка спасала. Разве что вздрагивал иногда или прятал в кулаках дрожащие пальцы. И сейчас сдержался, но Куна почувствовала неладное по тому, как дважды собирался заговорить и останавливался.

- Наилий?

- Звони. Наверное, будет лучше, если сама услышишь. Не стоит мне пересказывать.

Генерал отодвинул полупустую тарелку и встал из-за стола. Дарион давно доел пюре и теперь размазывал остатки ложкой по столешнице. Чумазый до бровей, умывать нужно.

- Пойдем со мной, - ласково сказал ему отец, вытирая щеки. - Умоемся, спать ляжем. Мы еще не все сказки прочитали.

Дарион залепетал в ответ, цепляясь за шею генерала, тот едва успел развязать измазанную пюре салфетку. Как умудрялся возиться с ребенком без особого ущерба для военной формы, Куна до сих пор не понимала. Проводила их взглядом до двери и достала из шкафа планшет.

Что она должна услышать сама? Мать заболела? Аврелия? Или они переехали? Может, сестра нашла мужчину и сбежала с ним в другой сектор, как цикл назад Куна?

На черном пластике планшета подсыхали следы от влажных пальцев. Куна мяла девайс в руках, не решаясь набрать номер. Что она скажет? «Мама, это я?» После цикла молчания? Но звонить нужно, иначе она с ума сойдет от волнения. Мать ответила через два гудка в линии. Холодно и отстраненно.

- Слушаю, говорите.

У Куны больно кольнуло в груди. А чего она ждала? Номер незнакомый. Безликий набор цифр на экране планшета матери. Помнит ли еще старшую дочь?

- Вас не слышно, говорите, - строго повторила мать и задержала дыхание. Куна почти придумала, что ответит. Даже первое слово сорвалось тоскливым стоном с губ, но мать опередила.

- Аврелия, дочка, это ты? Не молчи, родная, пожалуйста. Где ты? Возвращайся. Что бы ни случилось, только возвращайся. Бездна с ними с деньгами, мы заработаем. Все-все-все тебе куплю, только вернись. Дочка, я с ума схожу, где ты?

Мать плакала и всхлипывала в гарнитуру. То выла, то причитала и Куна не выдержала, разорвала связь. Экран планшета погас, а на черном стекле бледным отражением застыли очертания лица Куны. Посмертная маска с провалами глазниц.

Не нужно объяснений, Аврелия пропала. Уехала, не попрощавшись, и мать извелась от горя. Сколько дней прошло? Регина говорила, что все в порядке полтора месяца назад. Значит, меньше. Куны не было цикл, но мать звала Аврелию.

Обида покатилась горячими слезами по щекам. Мать всегда любила только одну дочь, а вторую просто терпела рядом. Рухнули иллюзии и оправдания, густо замешенные на тяжелой жизни и ненависти к отцу Куны, который бросил. Для любви не бывает причин. Она или есть или нет. И не достается детям поровну. Это - ложь.

Куна могла каждый день мыть посуду, убираться в доме, хорошо учиться, слушаться мать и бояться сказать слово против, но и тогда не получила бы и десятой доли того, что щедро давали Аврелии просто так. Потому что любимая дочь. А другая нелюбимая всю жизнь пыталась согреться у костра, к которому её не очень-то хотели пускать. Не важно, как далеко она уехала, почему сама не звонила. Куна пропала, и никто о ней не вспомнил.

Глаза пришлось вытирать краем фартука, нос, наверное, покраснел и распух. Хорошо, что Наилий унес сына, Куна успеет прийти в себя. Как бы не было больно, а другой семьи у неё нет. Сестра пропала, мать в истерике и помочь мог только генерал. Тем более он обмолвился, что не хочет пересказывать. Теперь придется.

Голос Наилия звучал с кухни неясным бормотанием. Куна давно выучила все сказки сына и теперь по отрывку угадывала страницу в книге. Десятая. Еще немного и Дарион уснет. Кроватка здесь в гостиной, а разговаривать взрослым лучше на кухне. И не слишком громко, чтобы не разбудить.

Голос генерала постепенно затих, а потом Наилий пришел с Дарионом на руках. Положив пухлую щеку на плечо отца, сын дремал с приоткрытым ртом. Темные ресницы, длиннее, чем у Куны, веером закрывали нижнее веко. Не хватало только задорных веснушек на носу и шрама под бровью. Маленький генерал. Какое счастье, что командует пока только игрушками.

Наилий уложил его в кроватку и, беззвучно шепнув: «Пойдем», мотнул головой в сторону кухни. Куна едва дождалась, когда оба переступят порог и закроют все двери.

- Давно Аврелия пропала? Почему ты молчал? Что с ней случилось?

Спрашивала тихо, но голос вибрировал от беспокойства. Генерал замкнулся, превратившись в одну из тех статуй, которые Куна последнее время видела слишком часто. Холодный, вежливый, собранный. Так и хочется добавить: «Ваше Превосходство».

- Она пропала без вести, - глухо ответил Наилий, разливая по двум кружкам горячий отвар. - Три недели ищут и гражданские и военные. Поверь, мои бойцы всю Равэнну вверх дном перевернули, её нигде нет. Никаких изменений по счетам, круг общения молчит, движение Диан-Фор-Два-Грост по аптеками и пациентам отследили, но там пусто. Извини, я ждал новостей, потому молчал.

- Без лекарств Аврелия уже не может ходить, - пробормотала в пустоту Куна, не чувствуя, как кружка с отваром обжигает пальцы. - В стационар нужно вести сразу, как найдут. Болезнь запущена, времени мало, Наилий.

Говорила и понимала, что уже поздно. Сестра мучается, умирает, а она сидит в горах и штанишки Дариону стирает.

- Скажи, она жива? Есть хоть какой-то шанс? Только честно, пожалуйста.

Генерал закрыл глаза и качнул головой. Нет. Безразлично и неотвратимо, как маятник, запущенный чужой рукой.

- Рэм проверил подпольные бордели, притоны шуинистов, другие менее криминальные сборища гражданских - нет её там. Уехала на машине из города и пропала вместе с машиной и своим ухажером. Его тоже нигде нет. Я не хочу категоричных заявлений, но так бывает только, когда жертв убивают и уничтожают тела. Можно ждать и надеяться, я не сдался, бойцы ищут, но в живых Аврелии скорее всего нет.

Ладонь покраснела от жара кружки. Куна безразлично смотрела на алую кожу и удивлялась, почему ничего не чувствует? Глупый розыгрыш, злая шутка. Аврелия не могла умереть. Так не бывает. Она где-то там по уши в неприятностях, скоро доберется до планшета, позвонит и скажет, что нужно заплатить деньги, а её забрать домой. Деньги, деньги, деньги. Сколько стоит улыбка сестры? Её смех, бесконечная болтовня, щебетом птиц будившая по утрам. Сто тысяч «почему» маленькой девочки и взрослое: «я все сама». Кому нужны теперь платья, туфли, косметика? В комнате барака рабочего квартала навсегда станет тихо. Мать жила ради Аврелии, для кого теперь будет?

- Я звонила домой, - сказала Куна, не поднимая взгляда от своих пальцев. - Мать в истерике, она ничего не знает.

- Знает, но не верит. Муниципалитет прислал уведомление о включении твоей сестры в реестр пропавших без вести. Из общежития курсистов вернули вещи Аврелии в мешках, но они так и остались на пороге барака. Твоя мать не прикоснулась к ним. Она не ходит на работу, не общается с соседями. Муниципалитет отправил к ней психотерапевта, но результата от разговоров нет. Ты можешь поехать в Равэнну, если хочешь. Извини, но Дарион на это время останется со мной. Слишком мал что-то понимать, слезы и сильный испуг ему ни к чему.