Книга Виртуальные войны. Фейки - Георгий Почепцов

Мы в принципе все время достраиваем физический мир виртуальными конструктами. Мы видим, например, красивый пейзаж, ужасное ущелье, приятное журчание ручейка и под. Все это виртуальные оценки явлений природы, которые в принципе носят совершенно нейтральный характер.

Известно, что в новые религиозные движения скорее идут те, кто вышел из старых, а не атеисты. Вероятно, у них более сильное желание иметь определенные виртуальные «подпорки» в реальной жизни.

Разрушение виртуальностей очень сложно. Это особенно непросто в случае трансформации модели мира, поскольку она даже не поддается изменению после введения корректирующей информации, что получило название эффекта продолжающегося влияния дезинформации[871]. Однотипно сторонники Трампа доверяли информации больше, если она исходила от Трампа[872]. Они также не верили корректирующей информации и не меняли своих предпочтений как избиратели.

Получается, что такой «шлейф» влияния также должен сопровождать всех, кто жил во времена СССР. Это также объясняет сохраняющуюся роль Сталина в некоторых головах при большом массиве публикаций о репрессиях. Это и есть феномен продолжающегося влияния, на которое слабо влияют любые опровержения. Большее воздействие может быть достигнуто только «прививкой», которая делается заранее[873][874].

Конечно, у людей, которые сами прошли сталинскую «мясорубку», имеются совершенно другие представления. О. Шатуновская (см. о ней[875][876][877]), бывшая секретарем у С. Шаумяна, поэтому она и попала для Сталина в список врагов, в своих воспоминаниях напишет: «Почему так спешно приговоры приводились в исполнение, буквально на следующий день? Как это было с Зиновьевым, и с Сокольниковым, и с Бухариным. Мне кажется, что Сталин удовлетворял свои кровожадные инстинкты. Ему это было приятно, убедиться в том, что его идейные противники, которых он превратил в негодяев, в диверсантов, что он их уничтожил. Он же высказался даже однажды, что как приятно отомстить, привести в исполнение свою месть и потом пойти отдыхать».

Отсюда следует, что поведением Сталина управляла также и определенная психологическая характеристика. Понятно, что когда человек получает безграничную власть на долгий срок, это кардинально меняет его разум. И паранойя всегда найдет себе там место.

Шатуновская считала, что и Гитлер приходит к власти не без помощи Сталина, приводя такие аргументы: «На шестом Конгрессе Коминтерна Сталин навязал резолюцию о том, что германская социал-демократическая партия является крылом фашизма, и потребовал разбить единый фронт, против чего возражали очень многие коммунисты-германцы. В результате — это происходило еще до прихода Гитлера к власти — были выборы президента, и буржуазные партии все объединились в один блок и выдвинули Гинденбурга. Коммунистическая партия выдвинула Тельмана, а социал-демократы — Эберта. Эберт получил семь миллионов голосов. Тельман — пять. Итого двенадцать. Если бы не разделились, то прошел бы Эберт. А Гинденбург получил десять. Единый фронт по указке Сталина был разбит, и прошел Гинденбург. А он на другой же день призвал Гитлера премьер-министром. А вот спросите Сталина, зачем это ему было нужно? Потом уже на седьмом Конгрессе та резолюция шестого Конгресса о том, что социал-демократия является крылом фашизма, была отменена, но уже было поздно. Это уже был тридцать пятый год. Гитлер пришел на плечах Сталина к власти. Это одно из преступлений Сталина»[878].

Так что интервенции в выборы делались Сталиным и до войны. Кстати, американцы также активно вмешивались в послевоенные выборы во Франции и Италии, чтобы помешать местным коммунистам прийти к власти. Это происходило также по всему миру[879][880][881][882][883]. С другой стороны, Запад сегодня увидел (и по-настоящему понял) угрозу со стороны России сегодняшней[884].

Можно понять, почему он не видел ее раньше. Исследования показывают, что люди реагируют на желаемую информацию так, как на вознаграждающие стимулы типа еды, а на нежелательную информацию — как на стимулы, вызывающие отвращение, типа электрических шоков[885]. По этой модели мы отсеиваем информацию, не хотим признавать ее значимость, поскольку она разрушает нашу модель мира.

Стоит человеку принять решение, например, голосовать за Трампа или Клинтон, как он как бы задним числом рационализирует свой выбор: «После принятия решения люди часто меняют свои предыдущие предпочтения, чтобы больше соответствовать тому выбору, который только что сделали»[886]. То есть они теряют свою ментальную «историю».