Книга Красное на красном - Вера Камша

— Матильда, — Альдо говорил шепотом, — этот, седой, Адгемар?

— Он… Смотри не на лица, а на гербы и цвета.

Альдо кивнул, по лицу внука было видно, что он старательно припоминает, чем отличаются гайифские императоры от агарисских королей и дриксенских кесарей. Когда-то она его этому обучила, не надеясь, что это знание может пригодиться, а оно пригодилось. Матильда старалась не смотреть туда, где восседал тучный мужчина с черно-оранжевой лентой через плечо. Ее брат Альберт, ныне герцог Алатский. Альберт отрекся от сестры по настоянию отца. Когда Анэсти умер, она написала домой, но ответа так и не дождалась.

— Если он к нам подойдет, — шепнул Альдо, — я дам ему по морде.

— Не подойдет, — прошипела Матильда, — а подойдет, предоставь его мне.

— Но…

— Замолкни, твою кавалерию! Начинается…

Тягуче и тревожно взвыл орган, возле семи закрытых дверей, украшенных знаками орденов, встали послушники с огромными свечами серого воска. Свечи вспыхнут, когда Церковь обретет нового Эсперадора, скорее всего Юния… Зазвенели колокола, предвещая появление магнусов и кардиналов, один из которых уже поднят превыше прочих и знает это.

Князья Церкви вышли, соблюдая раз и навсегда заведенный порядок. Сначала — магнусы орденов, первым из которых шествовал магнус Славы Леонид, ведь именно этому ордену принадлежал покойный Эсперадор. За Львом, как положено от века, следовала Сова[138]. Магнус Знания Диомид борется за победу с Леонидом и Луцианом. Третьим появился «Милосердный» Юний, которого вел под локоть епископ Оноре. Матильда первый раз видела знаменитого проповедника и праведника. Высокий, стройный, с некрасивым вдохновенным лицом, Оноре и впрямь казался вестником высшей воли. То, что ему, всего лишь странствующему епископу, доверили поддерживать немощного Юния, говорило о многом.

Рядом с Оноре магнус Истины Клемент казался особенно невзрачным, ну да там все такие. Рассмотреть Марциала и Юстиниана Матильде мешали колонны, но магнусы Домашнего Очага и Чистоты в нынешней схватке за Светлую мантию участия не принимали. Магнус Справедливости Луциан шел последним, хотя это место никоим образом не соответствовало его истинному влиянию. За «Единорогом» выступали кардиналы. Странно, орденов всего семь, кардиналов заметно больше, отчего ж те не возражают, что Эсперадора избирают из числа магнусов? Боятся, что усилится влияние земных владык, или не желают возвышения равных себе?

Колокол смолк, вновь уступив место органу. Когда торжественная музыка смолкла, Леонид принял из рук слепого монаха ивовую корзину с крышкой, высоко поднял над головой, а затем, преклонив колени, опустил у ног магнуса Милосердия.

Неожиданностей не произошло. Силы Леонида, Диомида и Луциана оказались равны, и Эсперадором стал дряхлый Юний. Зазвенели колокола. Клемент и Оноре вдвоем медленно развернули Светлую мантию и окутали ею сутулую спину избранного. Свеча в руках Эсперадора вспыхнула, и тут же погасли все остальные светильники. В кромешной черноте остался сиять один-единственный огонек.

«Тьма окружает нас, Тьма сгущается, и лишь Избранный стоит между ней и Кэртианой», — пропел хор. Одинокий огонек робко двинулся вперед.

«От Огня Избранного возгораются светочи многих, и от тех светочей разливается Свет по всей Кэртиане, и несут его угодные Создателю…»

Хор пел все громче, и, словно подчиняясь Слову Надежды, одна за другой вспыхивали огоньки в руках клириков. Первой загорелась свеча Оноре. Ударил колокол, и угодный Создателю епископ занял место за спиной Эсперадора. Новый удар, и рядом с горящей свечей в руке становится Леонид, следующая вспышка — и магнус Луциан занимает место позади Оноре, Эсперадор делает шаг вперед, и храм замирает, ожидая очередного избранника.

Матильда пыталась понять, как все происходит, и не могла. Почему свечи загорались у одних раньше, а у других позже, почему они вообще загорались? Божий промысел? Если это так, почему Он вмешивается в дела людские столь редко и столь незначительно? Матильда почти не сомневалась, что со свечами что-то проделывают, но не представляла, как можно на расстоянии поджечь чей-то фитилек, да еще в кромешной темноте.

Иерархи один за другим присоединялись к процессии, затем вспыхнуло семь серых орденских свечей, и наступил черед владык светских. Первым поднялся с места император Гайифы, вторым оказался газариец, затем желтая огненная бабочка затрепетала в руках Альдо, внук вздрогнул и сорвался с места. По воле судьбы спутником Альдо оказался седой и красивый Адгемар, следующими встали флавианец и кесарь Гаунау, но Матильде было не до них.

Вдовствующая принцесса смотрела на единственного внука, стоящего среди владык Золотых земель, и не сразу поняла, что вспыхнула ее собственная свеча. Это было по меньшей мере странным — лишь главы династических домов удостаивались чести пройти след в след за Эсперадором, но… «перст Создателя не может ошибиться». Матильда оглянулась и поняла — все взгляды прикованы к ней. Значит, это не ошибка, и, пока она не присоединится к процессии, новых огоньков не будет. Вдовица торопливо прошла между скамьями и встала за спиной флавианца. Новый удар колокола, крохотная золотая вспышка… Вдовица скосила глаз на своего соседа — рядом стоял ее брат. Этого еще не хватало!

Матильда изо всех сил стиснула свечу. Она не собиралась говорить с этим человеком — ей много лет назад дали понять, что для семьи она умерла. Что ж, так тому и быть.

Удары колокола стали чаще, сливаясь в монотонный бесконечный гул, тьма сгустилась еще больше, огоньки свечей не могли ее разогнать, стало холодно, как в погребе, в лицо ударил то ли ветер, то ли сквозняк. Принцесса протянула руку, чтоб защитить пламя, но огонек свечи и не думал колебаться, и он стал мертвенно-зеленым! Теперь было не до гордости, Матильда стремительно обернулась к Альберту, но брат исчез, рядом с принцессой стояла тоненькая черноволосая девушка с дерзким профилем. Она сама! Именно такой была Матильда Алатская, когда встретила Анэсти Ракана, встретила и осталась с ним, погубив, теперь она это понимала совершенно отчетливо, свою жизнь.

Юная Матильда ничего этого не знала, она шла вперед, не оглядываясь, и свеча в ее руке горела злым зеленым огнем. Вдовствующая принцесса окликнула девушку, но колокол глушил все звуки. Матильда хотела бросить ставшую страшной свечу, но пальцы не разжались, попытка покинуть процессию также оказалась безуспешной. Тело принцессы больше ей не повиновалось, Матильда могла лишь медленно идти вперед, туда, где виднелись огромные двустворчатые двери, украшенные изображением горящих свечей. Между тем, кто возглавлял процессию, и порталом оставалось десять шагов, восемь, пять, четыре… Двери начали медленно открываться, и глазам вдовы Анэсти Ракана предстала темнеющая, крытая колючками степь, на краю которой бушевало закатное пламя.