Книга Черные перья. Работа для гробовщика - Марджери Эллингем

– Да, все становится намного серьезнее, – заметил Кэмпион, обращаясь к инспектору, пока они спускались вместе с ним по бетонным ступеням больницы после окончания беседы с раненым.

– Несчастные, неоперившиеся птенцы эти детишки! – Инспектор вдруг разразился гневной тирадой. – За ними некому присмотреть, вот им и приходится заботиться друг о друге самим. – Он сделал паузу. – Хочу пропустить пару стаканчиков. – И добавил: – Получается, это совершили все-таки не родственнички Лагга.

– Верно, на первый взгляд, не их рук дело, – согласился Кэмпион, казавшийся озадаченным. – Сейчас мне бы очень хотелось пообщаться с Джосом.

– Он в вашем распоряжении. А мне сначала необходимо увидеться с сэром Доберманом. Я получил от него записку как раз перед вызовом в больницу по поводу Даннинга. Не представляю, что еще мог разнюхать этот старый пес.

У ворот они ненадолго задержались, охваченные тоской и тревогой. Глубоко посаженные глаза инспектора выдавали редкую для него обеспокоенность.

– Вы имеете хотя бы приблизительное представление, куда нас может завести это треклятое дело, сэр? – спросил он. – Я понимаю только, что мне не хватает людей, которых забрало у меня начальство, сознаю, насколько трудный случай мы расследуем, не в последнюю очередь из-за сложности и странности характеров Палиноудов. Но вы видите хоть какой-то свет в конце туннеля? Я опасаюсь совсем потерять былую хватку.

Кэмпион снял очки и проговорил:

– Решение постепенно начинает приходить ко мне, Чарльз. Оно уже дразнит своей близостью – вам должно быть знакомо это чувство. Самое важное для нас – иметь в виду, что нужно четко различать две разные по цвету главные нити, тянущиеся из этого запутанного клубка. И главный вопрос: окажутся ли они под конец связаны воедино? У меня предчувствие, что да, но я пока не знаю точно. Что вы думаете об этом?

– Я иногда вообще сомневаюсь, не разучился ли думать, – печально вздохнул инспектор.

Глава XVI. В гостях у похоронных дел мастера

Застекленная дверь заведения Боуэлса была заперта, но за ней виднелся свет, когда мистер Кэмпион нажал кнопку звонка и стал ждать. Витрина представляла определенный интерес: она была украшена большой урной черного мрамора, смотревшейся бы неуместно в любой другой витрине, и двумя восковыми венками под стеклянными колпаками.

Присутствовал там еще один неброский предмет: миниатюрная подставка для карточки с траурной каймой и с напечатанным мелко, но затейливо текстом: «Надежные специалисты. Вкус. Эффективность. Экономичность. Уважение».

Кэмпион едва успел подумать, что ненадежных специалистов в такой профессии просто не могло существовать, как заметил сквозь дверь мистера Боуэлса-старшего, поднимавшегося внутри дома по лестнице. Он, похоже, как раз оторвался от трапезы и на ходу натягивал на себя пиджак, но передвигался проворно и уже скоро прижался лицом к стеклу с противоположной стороны.

– Мистер Кэмпион! – радостно воскликнул Боуэлс. – Это для нас большая честь. – Он позволил улыбке смениться выражением озабоченности. – Извините за прямой вопрос, но, надеюсь, ваш визит не носит делового характера?

Мистер Кэмпион воплощал дружелюбие:

– Это зависит от того, с какой точки зрения рассматривать мое появление здесь. Не могли бы мы ненадолго пройти к вам в кухню?

Широкое лицо на мгновение утратило приветливость, мистер Кэмпион едва уловил перемену, как хозяин вновь засиял от удовольствия, всем своим видом демонстрируя радушие.

– Для меня и это станет огромной честью, мистер Кэмпион. Сюда, пожалуйста. Уверен, вы извините меня, если я пойду первым.

Он повел гостя за собой, а его голос наполнял помещение громоподобными раскатами, напоминавшими удары гонга.

Кэмпион последовал за ним вниз через тесный коридор, где воздух был теплый и несколько удушливый в сравнении с прозрачной прохладой похоронного салона наверху. Хозяин двигался перед ним быстрыми короткими шажками, ни на секунду не замолкая:

– Здесь все скромно, но уютно. Нам с сыном доводится видеть каждый день изрядную долю своеобразного великолепия, и оно навевает на нас не слишком отрадные ассоциации. Поэтому в частной жизни мы любим истинно домашнюю простоту. Но вы, вероятно, имели возможность обратить на это внимание в тот день, когда Магерс перебрал спиртного, бедняга.

Джас остановился, положив руку на щеколду узкой двери. Он по-прежнему улыбался, и его неестественно крупные передние зубы почти полностью закрывали нижнюю губу.

– Прошу вас, входите за мной, – пригласил он и открыл дверь.

Внутри Джас еще больше повеселел.

– Мы с вами сможем побыть наедине, – сказал он, двигаясь в полумраке тесно заставленной мебелью комнаты. – Я думал, мой мальчик еще здесь, но он, как видно, вернулся к работе. Он превосходный мастер. Садитесь, пожалуйста, сюда, сэр, чтобы оказаться справа от меня и я мог лучше вас слышать.

Джас предложил гостю стул у обеденного стола, а сам занял место во главе. Седые локоны гробовщика блестели в мягком сумрачном свете, а в распрямленных широких плечах виделось горделивое чувство собственного достоинства. Здесь он обрел властность, хотя не до конца отбросил свой притворно-угодливый тон. Джас казался впечатляющим анахронизмом. Таким же неземным, нереальным и почти декоративным, как лучший катафалк с запряженной в него четверкой лошадей.

– Магерса нет дома, – сообщил гробовщик, и его маленькие голубые глазки посмотрели на посетителя с любопытством. – Как только случилась та трагедия, через дорогу отсюда, он зашел ко мне, попрощался, и больше мы его не видели. Но, думаю, вам все о нем известно, сэр?

Кэмпион кивнул, однако не стал вдаваться в объяснения. Джас отвесил ему поклон – трудно было бы подобрать другое определение для этого изящного движения, означавшего понимание ситуации. И ухватился за поднятую им самим тему:

– Жуткое дело, смерть несчастного Уайльда. Не могу назвать его близким другом, но мы поддерживали с ним доброе знакомство. Длительное время занимались каждый своим бизнесом на одной и той же улице. Сам я не пошел на досмотр, но в знак уважения послал туда Роули. «Самоубийство в момент потери душевного равновесия» – такой временный вердикт они вынесли. По-моему, наиболее верная и щадящая для покойного формулировка. – Джас сложил руки на клетчатой скатерти и потупил глаза. – Мы опустим его в могилу завтра утром. Вряд ли удастся заработать хотя бы пенни, но мы проводим Уайльда в последний путь со всей возможной роскошью, какую только сможем себе позволить. Признаюсь: это только отчасти по доброте сердечной. Подобные вещи важны для развития бизнеса. Вам покажется наш подход к делу немного циничным. Вы, как и многие другие, не подозреваете, какой нам в том интерес. Но я должен с сожалением констатировать, что такая трагедия – наилучшая реклама для нас. Зеваки собираются огромными толпами, сотни человек, и именно похоронную процессию они потом долго вспоминают, а потому мы стремимся организовать все в лучшем виде ради процветания нашего предприятия.