Книга Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - Таисия Наполова

— Она и царский напишет. И кто волен ей запретить?

— Добро, матушка. Посоветуйся ещё с Францем Лефортом. Он большой дока в кляузных делах.

Наталья и сама думала, что неплохо бы посоветоваться с Лефортом, знала, что они с Гордоном были в большой дружбе. Лефорт был женат на родственнице Патрика Гордона и чин капитана получил по его протекции.

Одно удивительно, почему Лефорта так долго не брали на русскую службу? Наталья была наслышана о его ловкости. Он довольно быстро освоился с обычаями страны и скоро понял, что в России лучшей протекцией являются подарки. Поэтому в начале своей карьеры Лефорт съездил в Женеву, откуда привёз кучу подарков, и скоро получил ожидаемую награду — чин подполковника. Но начальство видело и понимало, что Лефорт не сегодня завтра полковник, а там и до генерала недалеко. И действительно, в тридцать четыре года Лефорт уже был генералом.

В получении чинов Лефорт заметно обскакал своего приятеля Гордона, и Гордон, признавая его особые дарования, порекомендовал этого ловкого человека и баловня судьбы в советники Наталье Кирилловне, когда надобно было решать мудрёное дело.

Но у Натальи были ещё и другие соображения, связанные с Петрушей. Юный царь был много наслышан о необыкновенном швейцарце и готов был одарить его своей дружбой. Однако ни для кого не являлось секретом, что у Лефорта была репутация авантюриста.

Царица Наталья обычно не прислушивалась к чужому мнению, если оно не отвечало её интересам. А хотя бы и авантюрист! Зато как заботится о своём достоинстве и приличиях! Он не хвастался чинами и нажитым добром, подобно иным выскочкам.

Наталья приняла Лефорта в тех же покоях, что и Гордона, только занавеси были сильно приспущены. Не хотелось ей, чтобы этот представительный и красивый иноземец видел, как увяла её кожа в последние годы в борьбе за власть. Она и от самой себя не ожидала, что станет так волноваться. Она не поспешила ему навстречу, как некогда Гордону. Будто что-то сковало её движения, и лишь привычка помогла ей произнести приветливое:

— Будьте моим гостем, Франц Яковлевич!

Гость поклонился. Какая красивая выправка! Спокойный смелый взгляд. И что за учтивость! «Вот бы моему Афанасию поучиться у него», — подумала Наталья о брате. Что значит по Европам ездил! Парик, надо думать, оттуда вывез. Какая приятная и достойная мода! И как владеет своим лицом! Ни за что не догадаешься, о чём он думает. Не то что наши простецы...

Лефорт с удовольствием отметил про себя, что произвёл впечатление на царицу, и с достоинством занял указанное ему кресло неподалёку от неё.

От него не укрылась скованность царицы, ранее неизменно любезной с ним. Он объяснил это по-своему. На минувшей неделе он дал Петруше пороху для его потешных игр. То-то стрельба была, и треск, и крики, так перепугавшие жителей Преображенского! Но всё обошлось благополучно. Не было убитых и раненых. Только самого Петрушу немного опалило порохом. Вреда его здоровью не учинилось. Однако на лице обозначилась красная сыпь. Царица Наталья в тревоге позвала лекарей, но уже на другой день пластырь с лица сняли, и она успокоилась. И конечно же она не думала винить Лефорта за пособничество её сыну в опасных играх. Напротив, она одобряла военные увлечения юного царя. Ей было известно также, что Петруша бывает у Лефорта в Немецкой слободе, между тем как многие остерегали её от дружбы со швейцарцем, у которого была недобрая слава. Говорили также, что он с презрением относится к москвитянам, осуждает русские обычаи и нравы. Но Наталья, слышавшая всё это, склонялась к другим мнениям — о благодатном влиянии Лефорта на молодого царя. Что же касается Немецкой слободы, то ей самой нравилось в ней бывать. Там чувствовалось европейское влияние, там была свобода, вольность. Весёлые пирушки? Но они способствуют общению людей. За доброй бутылкой вина развязываются языки, и не для того, чтобы ославить кого-либо, как это водится на Москве, а чтобы рассказать что-нибудь весёленькое, узнать новости.

И в эту минуту Наталья радовалась Лефорту и хотела забыть тяжёлые московские впечатления, не думать о Медведкове, отвести душу в беседе о вещах более привлекательных.

— Давно не было тебя, Франц Яковлевич. Чем новеньким порадуешь меня, бедную? От Петруши только и слышу, что о военных потешных играх. Хотелось бы, однако, знать о делах в Немецкой слободе. Павильон-то новый поставили?

— Что павильон? Сразу же и поставили, — обрадовался Лефорт возможности говорить на любимую тему. — Ныне строят большую залу для танцев. И ещё веранда будет для чая, для бесед приятных. Да вместит ли всех желающих? Не поговоришь ли, государыня-матушка, с богачом Автономом, дабы дал деньжат на обустройство нашей слободы?

— Что ж, поговорить можно. А где залу для танцев ставят? Слобода-то вся застроена.

— А на другом берегу Яузы. Мы туда на лодках переправляемся.

Наталья покачала головой:

— Место там нежилое. Вечерами темно, поди, бывает. Солдаты пьяные бродят.

— Было дело. Один стрелец-буян на арапа напал. Случаи всякие могут быть...

— То-то и оно. Я велю роту солдат отрядить, дабы за порядком следили.

— Дело доброе, а то народу много всякого сходится. Петруша устраивает фейерверки, да и от огней в зале светло бывает. А кругом много цветников и аллей. Красиво. Иные приезжают туда, чтобы только красотой полюбоваться. А иные, огрубевшие в Москве, не чувствуют этой красоты. Ну да всякой свинье своё корыто милее.

— Сколь хочешь таких и средь бояр. Москвой величаются, а на Немецкую слободу смотрят как на окраину.

Лефорт насупил густые чёрные брови.

— Вольно им не замечать, как хиреет Москва. Немецкой слободе быть столицей!

В покои неожиданно ворвался свежий резкий голос, прозвучавший ещё у самой двери, впустившей долговязого Петрушу.

— И я також говорю: столицей быть Прешбургу!

Пресбург, называемый иногда Прешбургом, был новой крепостью на Яузе, предназначавшейся молодым Петром и его сообществом для потех на суше и воде. И, вспомнив, с каким почтением относился к этой крепости голландец Тиммерман, который открыл для юного царя много важных вещей, он повторил:

— Столицей станет Прешбург!

Ему никто, однако, не возражал. Мать с любовью смотрела на сына, а Лефорт с любопытством наблюдал за обоими и делал свои выводы.

Много было ещё неясно ему, многое открылось позже. Но уже тогда Лефорт угадывал, что в отношениях между матерью и сыном было как бы тайное противостояние. Молодой царь рвался к власти и независимости. Но царица Наталья была не так проста, чтобы выпустить власть из своих рук. Лефорт понимал, что сейчас перед ним была трудная задача: поддержать молодого царя и не задеть властолюбивых чувств его матери. Он слышал, как о молодом Петре говорили: «убоподвижен к злобе». Но Лефорт видел в этом надежду, что Пётр станет русским деспотом ради своей славы и могущества своих друзей.