Книга Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было - Гали Еникеев

Что касается документов, находившихся в России, в Улусе Джучи, то, в соответствии со специальным Указом царя Петра I, Татищевым В. Н., Миллером Г. Ф., Байером Г. З. в XVIII в., когда создавалась западниками «официальная версия» истории России, была собрана «необъятная масса» исторических документов, в том числе Казанские и Астраханские архивы, которые не сохранились до нашего времени (64, 75–80). Они были сокрыты от нас, а возможно и уничтожены. Среди этих документов, несомненно, находились и «поволжские источники XIV–XV вв., [которые] могли многое рассказать об истинной истории Золотой Орды — Руси» (65, 27–33). «…Л. Н. Гумилев справедливо отмечал, что теория о монголо-татарском иге на Руси была создана лишь в XVIII в. в ответ на определенный «социальный заказ» под влиянием идей о якобы «рабском происхождении русских» (там же, 76).

Но оставим пока фальсификаторов истории. Вернемся к нашим предкам: мы выяснили, что действия прогрессивного русского князя Ярослава Всеволодовича и «завоевателей-татар», участвовавших в боевых действиях на русских землях в 1237–1240 гг., и после на территории Зададной Европы в 1241–1242 гг., были направлены к единой цели — установлению централизованной власти на Руси, прекращению усобиц, укрощению внешних агрессоров с Запада.

Грабежи крестьян князьями-сепаратистами во время усобиц сменились сбором подворной «дани» (то есть налога с объекта дохода) — которая начала собираться лишь через двадцать лет после «нашествия», в 1258 г. (34, 46) — Русь была освобождена от сбора дани в пользу Центра-Орды на период восстановления после десятилетий «междоусобиц» и внешних войн.

Уничтожение крестьян и вывоз рабов прекратился (о чем свидетельствует последующий стремительный рост населения Руси задолго до «освобождения от ига»).

Князь Ярослав и его последователи-Рюриковичи при помощи татарских войск и государства татар — Центра-Орды, смогли отогнать литовцев, которые «вышли из своих лесов и опустошили русские земли до стен Москвы» (34, 539) и остановить немцев, чтобы русские города не разделили участь г. Юрьева[186].

«Союз с Ордой во второй половине XIII в. принес Северо-Восточной Руси вожделенный покой и твердый порядок. Более того, русские княжества, принявшие союз с Ордой, полностью сохранили свою идеологическую независимость и политическую самостоятельность. Русь была не провинцией Монгольского улуса, а страной, союзной великому хану, выплачивавшей некоторый налог на содержание войска, которое ей самой было нужно» (33, 131–132).

И позже, когда отпала угроза прямой немецкой агрессии, «те русские княжества, которые отказались от союза с татарами, были захвачены частично Литвой, частично Польшей, и судьба их была очень печальной. В рамках европейского суперэтноса русичей ждала участь людей второго сорта» (там же, 132).

Сохранила возможность своей деятельности и Русская Православная церковь — не только сохранила, а получила немалую поддержку центральной власти державы монголов. Также получили поддержку и покровительство торговля и земледелие.

Почему-то в официальной истории считается, что русские и татары (этнос татаро-монгол) встретились впервые непосредственно перед сражением на Калке (1223 г.). Но напрашивается иной вывод — вероятнее всего, все «вмешательство татар» в дела русских княжеств на стороне Великого князя Ярослава Всеволодовича и Русской Православной Церкви, названное «татаро-монгольским нашествием и игом», не было «стихийным явлением». А было, скорее всего, согласовано всеми «главными действующими лицами» описываемых событий: Центром (державой монголов), прогрессивными русскими князями, возглавляемыми князем Ярославом, а также лицами из руководства Православной Церкви — теми, кто был заинтересован в объединении Руси. Заметим, что о поддержке Русской Православной Церковью союза Руси и Орды говорит также факт признания святым сына Ярослава Всеволодовича — князя Александра Ярославича Невского, который фактически стал символом этого союза (33, 125).

В подтверждение версии о «первой в истории встрече русских и татар на Калке» официальными историками приводятся сведения из Новгородской первой, Лаврентьевской и Ипатьевской летописей.

Между тем, именно в данных летописях есть кое-какие сведения о том, что знали и ранее русские, что за народ это был — татары. Во-первых: в них ясно указано, что прибывших представителей неизвестной державы на самом деле «зовут татары, а некоторые еще называют их таурмены, а другие — печенеги» (например, 38, 117). И мы видим отсюда, знали русские татар и ранее, просто некоторые называли их «печенеги» или «таурмени» — получается «часть» «таурменей» и (или) «печенегов», именно как в случае с кимаками или уйгурами.

Но это те, кто толком не знал, пишет летописец, называли татар «таурмени-печенеги», а кто знал лучше, более грамотные — «премудрые мужи, кто книги разумеют», то и называет их правильно — «татары» (там же). Так что не такой уж и «неведомый» был народ — да и общались без переводчиков друг с другом татары и русские — нет упоминаний в летописях о языковом барьере.

«Любопытно, что книжник дважды — лричем второй раз вполне определенно — называет татар таурменами» (там же, 354). Таурмены — это жители Таврии (Тавриды), то есть Северного Причерноморья — эти места русским были хорошо известны уже тогда, и татары, как мы видели выше и чему находим подтверждение также здесь, несомненно, обитали в рассматриваемое время. «Печенеги» — жители, прибывшие еще в VIII–IX вв. с востока, из-за Волги. То есть, с земель Кимакского государства, созданного и управляемого татарами.

Во-вторых: выражение «языци незнаеми» — толкуется также однобоко — мол, не знали, что это за народ.

Но слово «языци» означало не совсем то, что оно означает на современном русском языке, не только этническую группу. Вспомним слова из летописи: «Батый же почти Ярослава великою честию и мужи его, и отпусти, и рек ему: «Ярославе, буди ты старей всем князем в Русском языце». Ярослав же возвратися в свою землю с великою честью» (38, 207).

Здесь Бату хан и русский летописец имеют в виду именно государство и народ его — объединенную страну, державу русскую, в которой «старше всех князей» и должен был стать Ярослав. Вот в этом смысле и говорит летописец: «Придоша языци незнаеми», «приде неслыханная рать» — лишь непонятно, «неведомо» ему сразу, подданные, войска какого государства, представители какой политической системы пришли с войной на половцев. И обратим внимание: «но в то же время летописец хорошо осведомлен относительно описываемого им народа» (там же, 125).