Книга Русский Дьявол - Анатолий Абрашкин

Не такой ли клетчатый явился Берлиозу в час небывало жаркого заката на Патриарших?.. Напомним эту встречу: «И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок… Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно и физиономия, прошу заметить, глумливая». Этот «длинный, сквозь которого видно, гражданин, не касаясь земли, качался перед ним влево и вправо». Все точь-в-точь по Горькому, из-за худобы этот человечек похож на живую кривулину, гуляющую из стороны в сторону.

Теперь о прототипе финансового директора Варьете Римского. Эта фамилия очень подходит Мейерхольду, имевшему римский профиль. Выступление группы велосипедистов перед номером Воланда — пародия на мейерхольдовские театральные опыты, когда на сцену выставлялись вращающиеся барабаны, призванные символизировать динамику развивающегося действия.

Итак, Варьете — это театр Всеволода Мейерхольда. Но Римским-Мейерхольдом командует дуэт Лиходеев — Варенуха. Кто послужил их прототипами?

Степа Лиходеев изображен незаурядным алкашом и бабником. Булгаков сатирически изображает его, причем выбирает не самый выигрышный момент лиходеевского жизнеописания. Это в какой-то степени дезориентирует читателей, Степа кажется им фигурой незначительной, что совершенно неверно. У Степы высокий чиновничий ранг. Такие люди вращаются в высших государственных сферах. Достаточно напомнить, что он один из немногих, кого Воланд удостаивает личной беседы. Нет, тут Булгаков заготовил нам сюрприз, над которым следует поломать голову…

А задумывались ли вы, почему Лиходеев проживает у Булгакова в коммунальной квартире? Директор крупнейшего столичного театра ютится в одной комнатенке с соседями. Так же, как и Берлиоз? С тем ситуация еще смешнее. В руководимом им союзе беллетрист Бескудников, помимо квартиры, имеет дачу в Перелыгине, где живет один в пяти комнатах, а критик Лаврович — один в шести, да еще с обшитой дубом столовой! А у Михаила Александровича — комната с соседями. Так не бывает. Но этот сюрприз мы уже разгадали. Берлиоз — это Горький, а «нехорошая квартира» — пародия на его ночлежку. Дьявол, как ему и положено, обитает «на дне». Но кого же тогда вывел Булгаков в образе Степы?

Не удивляйтесь, но это Генрих Григорьевич Ягода — нарком внутренних дел (1934–1936), в 1936–1937 гг. — нарком связи. Ягода был «своим» в доме Горького. Фамилия Лиходеев, то есть делающий Лихо, приносящий зло, беду, горе, напасть, нужду, — точная характеристика для него. Ягода был известным ловеласом. После ареста, последовавшего 29 марта 1937 года, у Ягоды при обыске нашли большую коллекцию эротической видеопродукции, и в частности 11 порнофильмов и 3904 порнографические открытки.

Варенуха — администратор Варьете, один из замов Степы. Его прототип — Агранов, фамилия составлена на основе тех же согласных с заменой «г» на глухое «х». Он был первым заместителем Ягоды. Агранов — палач Николая Гумилева, любовник Лили Брик, организатор травли Маяковского. Его роль наводчика при даме-вампирше — выстрел в «десятку». Во всяком случае, в истории с Маяковским было именно так.

Прототипом Аркадия Аполлоновича Семплеярова был Авель Софронович Енукидзе, являвшийся в 1922–1935 гг. секретарем Президиума ЦИК и председателем правительственной комиссии по руководству Большим и Художественным театрами, а также членом коллегии Наркомпроса и Государственной комиссии по просвещению, располагавшихся на Чистых прудах. Именно там Булгаков помещает и Акустическую комиссию. Енукидзе был неравнодушен к прекрасному полу, особенно к актрисам подведомственных театров, что и послужило одной из причин его падения в рамках очередной «чистки» в высшем эшелоне власти. 7 июня 1935 года с формулировкой «за политическое и бытовое разложение» пленум ЦК вывел его из своего состава. Енукидзе был арестован 11 февраля 1937 года.

Среди лиц, тесно связанных с Ягодой, был заместитель наркома иностранных дел (1927–1934) Карахан. Бежавший на Запад видный работник ОГПУ Г. Агабеков писал: «Кто в Москве не знает Карахана? Кто не знает его автомобиля, еженощно ожидающего у Большого театра? Кто может себе представить его не в обществе балетных девиц?»

А теперь вспомним, с кем колобродил Степа Лиходеев накануне пришествия Воланда в Москву. «…Степа кое-что припомнил. Именно, что дело вчера было на Сходне, на даче у автора скетчей Хустова, куда этот Хустов и возил Степу в таксомоторе. Припомнилось даже, как нанимали этот таксомотор у «Метрополя», был при этом еще актер не актер… с патефоном в чемоданчике». У Карахана было прозвище «душка», которым его одарили знакомые женщины. Фамилия Хустов происходит от английского «ghost» — душа, дух. Иными словами, Хустов значит «душка», а его прототипом служит Карахан. Поскольку последний служил в Наркомате иностранных дел, то и фамилия для его образа в романе образована от иностранного корня. Скетч (от английского «набросок») — небольшая пьеса шутливого содержания для двух, реже трех исполнителей. Само это иностранное слово уже намек на причастность Хустова к проблемам международной деятельности (работе Наркомата иностранных дел; в 1934–1937 гг. дипломат жил и работал в Турции). Гостиница «Метрополь» расположена напротив Большого театра. Упоминаемый в романе таксомотор естественно соотнести со знаменитым автомобилем Карахана. Что же до «не актера» с патефоном, то таким образом Михаил Булгаков одновременно поминает руководителя Акустической («Патефонной») комиссии Аркадия Семплеярова и надзирателя за Большим театром Авеля Енукидзе. Сводя Семплеярова в одну компанию со Степой Лиходеевым и Хустовым, Булгаков указывает на существование дружеских отношений между Ягодой, Караханом и Енукидзе.

Булгаков относит время действия к маю 1937 года. Это роковой месяц в истории Красной Армии, когда были арестованы многие офицеры из числа ее руководящего и среднего комсостава по делу так называемого военного заговора. В ночь на 14 мая был взят под стражу командарм 2-го ранга А. И. Корк, 22 мая — маршал Тухачевский и комкор Эйдеман, 28 мая — командарм 1-го ранга Якир, на следующий день — командарм 1-го ранга Уборевича. 30 мая Политбюро ЦК ВКП(б) постановило отстранить заместителя наркома армейского комиссара 1-го ранга Гамарника от работы в Наркомате обороны. На другой день в квартире Гамарника раздался револьверный выстрел. Было сообщено о его самоубийстве (по другой версии — его застрелил во время ареста заместитель Ежова Фриновский). Эти события потрясли страну, и этот факт тоже нашел свое отражение в романе.

На балу в честь праздничного весеннего полнолуния воландовцы убивают барона Майгеля. Его прототипом служит Михаил Николаевич Тухачевский, первый заместитель наркома обороны. Майгель — это Майхель (Михель, Михаил), тут имя маршала совпадает с фамилией барона. Но главное даже не в этом. Тухачевский обвинялся в сотрудничестве с немецкой разведкой (мы опять-таки оставляем в стороне разбор обоснованности подобных обвинений). Воланд — немец, его гастроли и должен был устраивать «служащий зрелищной комиссии в должности ознакомителя иностранцев с достопримечательностями столицы». Устраивать, то есть общаться. У руководства НКВД в связи с этим вполне могло возникнуть подозрение в сотрудничестве Майгеля с иностранцами, и в первую очередь с немцами, так как каждый служащий курировал отношения с гражданами определенной страны. Далее, Майгель — барон, здесь Булгаков тоже вполне точен. Фигура Тухачевского обросла мифами. «Тут и обязательно ветвистое генеалогическое древо древнейшего дворянского рода, наследственная «военная жилка» от предков XVII столетия, игра мечом в колыбели, увлечение с детства записками Юлия Цезаря о Галльской войне и суворовскими походами и битвами, неотвязная мечта о гвардейском мундире, безумное честолюбие и неуемная жажда славы» (Тодоровский А. И. Маршал Тухачевский. М., 1966). За Тухачевским молва сохраняла славу аристократа, поэтому писатель и окрестил его бароном.