Книга Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. - Иван Кривушин

В этот же день Кейт Ричберг на первой странице «The Washington Post» сообщил о «горе трупов шесть футов в высоту» у главного госпиталя Кигали[1237], корреспондент «Reuters» Питер Смердон рассказал, как «пьяные солдаты и банды молодежи, вооруженные мачете, делят улицы холмистой столицы Руанды Кигали, покрытые грудами искалеченных гниющих тел»[1238], Линдси Хилсам опубликовал репортаж о резне в церкви Гикондо[1239], а Ричард Дауден в «The Independent», характеризуя происходящее в Руанде, впервые в западной прессе употребил термин «геноцид»[1240]. На следующий день его использовали французские журналисты Жан Филипп Сеппи в «Liberation» в очерке о резне в церкви Гикондо («Это – геноцид тутси, и принимая во внимание его скорость, скоро все будет кончено»[1241]) и Мадлен Мукабагано, корреспондент МФР, в «Le Parisien» (президентская гвардия и милиция стремятся «уничтожить всех сторонников демократии и одновременно окончательно ликвидировать всех тутси, совершив настоящий геноцид»[1242]). 12 апреля термин «геноцид» появился в очерке Джима Холта (в цитате) на первой странице канадской «The Hamilton Spectator»[1243], а 13 апреля в статье Жана-Поля Дюшато в бельгийской «La Libre Belgique»[1244].

12 апреля Жан Элен опубликовал во французской «Le Monde» репортаж о трагедии в Гикондо[1245], а 16 апреля «The New York Times» сообщила читателям, что «почти 1200 мужчин, женщин и детей были застрелены или забиты до смерти в церкви, где они искали убежища»[1246]. 17 апреля началась информационная кампания руандийских беженцев, с умевших выбраться из страны, в первую очередь в Бельгии. Важную роль в распространении правдивых сведений о геноциде сыграли руандийские правозащитники Альфонс-Мари Нкубито, один из основателей Руандийской ассоциации защиты прав человека, и Моника Мужавамарийя, которая 19 апреля приехала в Вашингтон, чтобы установить контакты с официальными лицами из администрации Билла Клинтона. 18 апреля «Los Angeles Times» напечатала свидетельство одного очевидца о боях между армией и повстанцами в Кигали и творимых там бесчинствах: «Выглядит так, будто хаос набирает скорость. Повсюду резня. Армия получает удовольствие от убийств гражданского населения, а гражданские нападают друг на друга в порыве этнической мести. В тяжелом положении находятся женщины, их сначала насилуют, а затем убивают»[1247]. А 19 апреля «Human rights watch» обнародовала обращение к Председателю СБ Колину Китингу, где говорилось: «В настоящее время зверства распространились, и международные гуманитарные организации подсчитали, что, возможно, за последние две недели погибло до 100 тыс. человек»[1248]. Эту цифру подтвердил МКК, и она немедленно была подхвачена западными СМИ[1249]. 24 апреля Дженифер Пармели написала в «The Washington Post»: «…мир в ужасе обратил свой взор на сцены резни. Женщины и дети были разрублены на куски бандитами, орудовавшими мачете, которые наслаждались видом крови; головы и конечности жертв аккуратно сортировались и складывались – порядок среди хаоса, пробирающий до костей, что напоминает о холокосте»[1250].

Таким образом, мировые лидеры не могли не быть в курсе происходившего в Руанде. По словам Джеймса Вудса, имело место «…нежелание оценивать факты, которые были предъявлены тогда как Белому дому, так и любому другому. Они знали. Они предпочли не знать, и они предпочли бездействовать»[1251]. При этом политики хорошо понимали, что они делают и какие последствия это может иметь. 19 апреля Сьюзен Райс, курировавшая в СНБ международные организации и миротворческие операции, задала на официальном межведомственном совещании вопрос: «Если мы будем использовать слово “геноцид” и при этом проявлять полное бездействие, как это повлияет на ноябрьские выборы ?»[1252]

Решение СБ о сокращении сил и мандата МООНПР было принято как раз тогда, когда мировые СМИ писали о 100 тыс. погибших в Руанде, когда слово «геноцид» уже широко использовалось журналистами и всего несколько часов спустя после призыва МКК к ведущим державам мира оказать масштабную гуманитарную помощь Руанде, переживающей трагедию «такого размаха, какую МКК редко видел»[1253]. Неудивительно, что на фоне этих сообщений Резолюция № 912 была воспринята прессой весьма критически. «ООН оставляет Руанду во власти убийц» – гласил заголовок статьи в «The Observer» 24 апреля. В свою очередь политики попытались убедить и общественное мнение, и самих себя в том, что резолюция СБ является крупным достижением. Олбрайт заявила, что «небольшая каркасная» миссия останется в Кигали, чтобы «продемонстрировать волю международного сообщества»[1254]. Ричард Кларк послал Лэйку меморандум, сообщив, что слова по поводу «безопасности и защиты руандийцев, находящихся под защитой ООН, были включены США… в конце дня, чтобы помешать намерению СБ ООН бросить … при сокращении числа миротворцев до 270, хотя тот единодушно к этому склонялся»[1255]. Таким образом, получалось, что именно США в самый последний момент спасли МООНПР от полной ликвидации, а руандийских беженцев в Кигали от неминуемой гибели!