Книга Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию... - Николай Ямской

Нужный сигнал не заставил себя ждать. Сам же Хрущев его и подал. Очень уж настораживала Первого секретаря та самая мемуарная деятельность, которая являлась сферой профессиональных интересов историка Кащеева. А конкретнее – такой потенциально мощный автор воспоминаний о Великой Отечественной войне, как маршал Г. Жуков. В 1957 г ., когда в борьбе за власть с другими соратниками бывшего сталинского Политбюро «трон» под Хрущевым зашатался, именно Жуков обеспечил ему поддержку Вооруженных сил. Однако уже через несколько месяцев Хрущев поспешил избавиться от столь амбициозного военачальника. Тем более что Жукова оказалось достаточно легко обвинить в бонапартизме, превышении своей власти над партийными органами и даже «насаждении своего культа личности». В итоге Жуков был навсегда отстранен от армии. А также демонстративно политически унижен: его, бывшего члена высшего органа ЦК, поставили на учет и до конца жизни числили в парторганизации Московского механического завода в Краснопресненском районе столицы.

Но даже на такого «обезвреженного», загнанного в глухую опалу маршала Хрущев продолжал поглядывать с большой опаской. Оснований для беспокойства у Первого секретаря ЦК КПСС было более чем достаточно. Длительное личное общение с первыми лицами государства, знакомство с документами устроенных Сталиным массовых репрессий, преступлений Берии и других приближенных вождя, наконец, поведение самого Хрущева – все это сильно изменило Жукова. Он уже давно не чувствовал себя тем сталинским генералом, для которого свят любой кремлевский приказ и хороша любая, не озабоченная количеством принесенных жертв победа. Бывший фельдфебель, не имевший какого-либо фундаментального образования, но благодаря уму, таланту, характеру достигший полководческих высот, Г. Жуков теперь слишком многое знал. Причем не только про победы и про их цену. Но и про многие отвратительные тайны Кремля. Причем самое главное – не считал нужным молчать. В Архиве Президента Российской федерации (АПРФ) сохранилось письмо от 17 июня 1963 г ., направленное Хрущеву из КГБ. В документе компетентные органы (их прослушка свою работу продолжала) сообщали первому лицу государства о реакции Жукова на уже вышедшие в свет тома «Истории Великой Отечественной войны». В угоду политической конъюнктуре имя Хрущева в этих трудах упоминалось на 96 страницах – даже чаще, чем Сталина (Генералиссимуса – на 85). Реакция Жукова была соответствующей. Прослушка зафиксировала, что в кругу близких ему людей маршал говорил: «Лакированная эта история. Я считаю, что в этом отношении описание истории, хотя тоже извращенное, но все-таки более честное у немецких генералов, они правдивее пишут. А вот у нас история Великой Отечественной войны абсолютно неправдивая» [148]. В этом же письме цитировались нелестные высказывания маршала о Хрущеве: «Он же был членом Военного совета Юго-Восточного направления. Меня можно ругать за начальный период войны. Но 1942 год – это не начальный период войны. Начиная с Барвенкова, Харькова до самой Волги докатился. И никто ничего не пишет. А они вместе с Тимошенко драпали. Привели одну группу немцев на Волгу, а другую группу – на Кавказ. А им были подчинены Юго-Западный фронт, Южный фронт. Это была достаточная сила».

Еще до этого письма 27 мая 1963 г . председатель КГБ Семичастный уже отсылал в Президиум ЦК записку, где со ссылкой все на те же агентурные данные сообщал, что Жуков ведет «неправильные» разговоры, критикует руководителей партии и правительства, употребляя оскорбительные слова в своих характеристиках. После этого на заседании Президиума 7 июня 1963 г . было принято решение: «Тт. Брежневу, Швернику, Сердюку: Вызвать в ЦК Жукова Г. К. Если не поймет, тогда исключить из партии и арестовать» [149].

В надежде на умных

Жукова после этого арестовать не решились. Но на беседу к секретарю ЦК Брежневу вызывали. Будущий Генеральный секретарь обвинил маршала в «непартийных разговорах».

По иронии судьбы, именно в тот период, когда партаппарат заменил не в меру беспокойного Хрущева вполне предсказуемым Л. Брежневым и тот стал главой государства, Г. Жуковым были написаны, изданы и потом неоднократно переизданы его мемуары «Воспоминания и размышления». Договор с издательством АПН маршал подписал в августе 1965 г . Тогда рукопись, что называется, еще была «в чернильнице». Однако сама перспектива того, что Г. Жуков попытается вынести на суд читателей свое собственное, наверняка во многом не совпадающее с официальным видение важнейших событий Великой Отечественной войны, стало предметом большого беспокойства в ЦК, а еще больше – в Министерстве обороны. Последнее, в общем-то, было понятно. Опытные аппаратчики в ЦК не могли не учитывать, что просто так запретить мемуары маршала себе дороже: ведь жуковские воспоминания уже ждали не только в собственной стране, но и на Западе. Так что основной расчет делали на то, что рукопись удастся соответствующим образом «причесать» в процессе подготовки к публикации. В Министерстве обороны на такое «приручение» Г. Жукова не очень-то надеялись. Там серьезно опасались, что откровения маршала выставят на всеобщее обозрение те самые «белые нитки», которыми много лет шилась «официальная советская историография» и строилась военно-патриотическая работа. Поэтому с самого начала руководство Минобороны вело дело к тому, что жуковские мемуары вообще издавать не стоит. В этой ситуации все зависело от мнения «кремлевских небожителей», и в первую очередь Л. Брежнева. Тот, однако, свою точку зрения высказывать не спешил. Во всяком случае, до того момента, пока в 1966 г . Жуков не представил 1430 машинописных страниц рукописи в издательство и не получил заверения сразу от нескольких отделов ЦК, что «у них все под контролем».

Для этого самого контроля мемуаров Жукова в курирующем военные вопросы отделе ЦК была создана специальная редакционная комиссия. В ее состав включили представителей Военно-научного управления Генерального штаба ВС СССР и Института военной истории, выросшего из уже хорошо нам знакомого отдела военной истории ИМЭЛа. По существу, весь этот контингент ходил по струнке перед Министерством обороны. Часть рецензентов – по едкому замечанию Жукова – вообще в свое время «портфель за ним носила», а теперь бралась судить о замыслах жуковских операций.

Но если бы дело только этой корректировкой ограничилось!

Подготовительная издательская работа уже близилась к завершению, когда Жукову навязали еще одну специальную группу рецензентов. В ее состав вошли аж 17 генералов и полковников. Формально весь этот золотопогонный коллектив должен был помочь автору «в проверке фактологического материала». На самом же деле группу изначально нацелили на идеологическую правку. Для чего, собственно, никаких особых знаний не требовалось. Достаточно было переписать уже лежащий на столе у Леонида Ильича отзыв, подписанный министром обороны А. Гречко и его заместителями. Что, собственно, и было сделано. Поскольку содержащиеся в отзыве претензии не просто легли в основу работы комиссии, но и скоро стали обязательными требованиями для всех пишущих о Великой Отечественной войне, обозначим наиболее принципиальное из них.