Книга Секретные архивы НКВД-КГБ - Борис Сопельняк

Финиш у него будет действительно бурным и настолько непредсказуемым, что кое-кому за это придется расплатиться не только карьерой, но и погонами. Но до этого еще далеко... Пока что впереди — экзотическая страна, интересная работа, море наслаждений и такие необычные друзья, о которых до этого он читал только в шпионских романах.

В колонии посольских работников его приняли хорошо. Дамы сочли Огородника галантным кавалером, а мужчины—толковым специалистом и прекрасным партнером по волейболу. Все шло превосходно, пока однажды ему не предложили прогуляться на свежем воздухе.

— Все ясно, — резанула досадная мысль. — Кабинеты могут прослушиваться, а человек из резидентуры КГБ хочет поговорить со мной с глазу на глаз. Вот черт, и здесь не оставят в покое!

Когда вышли в парк, человек представился сотрудником КГБ Говорухиным, напомнил о контактах Огородника с его коллегами в Москве, сказал, что в Боготе работать с Огородником поручено ему, и поинтересовался его мнением о некоторых работниках посольства.

«Если все сведется к чистой воды стукачеству, то я его переиграю», — улыбнулся про себя Огородник и понес какую-то чепуху о том, что он здесь недавно, что толком никого не знает, а информация, которую рассчитывает получить товарищ Говорухин, требует постоянных наблюдений и серьезного анализа.

— А иностранцы? — спросил Говорухин. — Вы уже со многими познакомились. Какого вы мнения о них? Не заметили ли чего-нибудь такого, что могло бы заинтересовать нас?

— Тут я пока что «пас», — теперь уже в открытую улыбнулся Огородник. — Все приветливы, все словоохотливы, но как только доходит до дела, необходимую информацию приходится вытаскивать чуть ли не клещами. И вообще, у меня такое впечатление, что не столько я изучаю их, сколько они изучают меня, — брякнул в заключение Огородник.

Эта фраза не осталась незамеченной.

— Да-да, Александр Дмитриевич, это вы подметили верно, — похвалил его Говорухин. — И наши местные контрагенты, и их северные соседи весьма внимательно присматриваются к каждому новому работнику советского посольства. Так вот и живем: они присматриваются к нам, мы — к ним... Так я на вас рассчитываю?

— Конечно, конечно, — торопливо согласился Огородник. — Как только, то сразу...

Но никакой информации Говорухин так и не получил. И тогда резидентура решила от услуг Огородника отказаться. Стукач из него никакой, а вот специалист прекрасный. Так что пусть занимается своим делом, в конце концов, он единственный в посольстве кандидат экономических наук. А тут еще подоспело профсоюзное собрание и Огородника избрали в состав бюро. Если учесть, что профсоюзным собрание называлось для отвода глаз, а на самом деле было партийным, то избрание Александра в состав партбюро было несомненным признанием его заслуг и как человека, и как специалиста.

К тому времени Огородник окончательно освоился со своей ролью второго секретаря посольства. С утра до вечера он мотался по Боготе, встречался с бизнесменами и деловыми людьми, обсуждал сделки, разрабатывал контракты, а когда жена перестала приставать с вопросами: «Где был?» и «Почему вернулся так поздно?», Александр вышел на тропу сладострастия и блуда. Его первыми жертвами стали посольские дамы, которые от скуки и безделья с радостью бросались в объятия симпатичного и чрезвычайно сексапильного мужчины.

Многие из них постепенно отсеялись, а вот с Ольгой Серовой, женой одного из работников торгпредства, завязался серьезный роман. Протекал он на виду у всего посольства, но, как это ни странно, ни Ольгу, ни Огородника никто не осуждал. Во-первых, муж Ольги сильно пил, и их брак носил чисто формальный характер. А во-вторых, и на этом особенно сильно настаивали женщины, во всем виновата жена Александра! Надо же до такого додуматься: была армянкой, а решила стать гречанкой. Прямо как у Пушкина: была крестьянкой, а возмечтала стать столбовой дворянкой. Короче говоря, ничего не сказав мужу, мадам Арутю-нян разыскала пластического хирурга, который ее армянский нос превратил в греческий.

Мало того, что это стоило больших денег, которые она, кстати, не зарабатывала, так ко всему прочему бывшая армянка потеряла весь свой шарм и превратилась в остроносую Бабу-ягу. Так что понять Александра можно, от такой страхолюдной бабы сбежишь и к кикиморе. А Ольга — интеллигентная, образованная и очень миловидная женщина. Через некоторое время они стали встречаться чуть ли не официально, и заявили, что по возвращении в Москву намерены расторгнуть свои браки и тут же пожениться. «Совет вам да любовь!» — искренне говорили не только сотрудники посольства, но даже те дамы, которых Огородник покинул ради Ольги.

Казалось бы, чего еще надо, живи и радуйся! Есть интересная работа, любящая женщина, но Огородник как с цепи сорвался. Он снова начал волочиться за кем ни попадя, затевал краткосрочные романы, увивался чуть ли не за каждой юбкой. Именно в эти дни в его дневнике появилась довольно откровенная и самокритичная запись: «Я постепенно превращаюсь в блудливую собачонку, которая, потеряв голову, носится за сучкой. Я превращаюсь в беспринципного тунеядца и подлеца, становясь тем самым одним из тех, кого всю жизнь презирал».

Огородник не заметил, как слова, которыми он характеризовал сам себя, стали ходить по коридорам посольства, как он, симпатичный парень и всеобщий любимец, буквально на глазах превращался в мерзавца и пошляка. А когда всплыла афера с автомобилем, многие вообще перестали подавать ему руку. Дело в том, что когда в посольство прибыли новые машины и одну из них закрепили за Огородником, старую решили продать: сделать это поручили самому Огороднику. И тут в нем проснулся деляга, причем в самом худшем и самом примитивном смысле этого слова. Машину он продал, и деньги в кассу сдал, но при этом провернул такую хитроумную операцию, что в собственный карман положил восемьсот долларов: сорок лет назад это были довольно приличные деньги.

Не прошло и месяца, как эта афера всплыла. Разразился страшный скандал! Хапуге Огороднику в посольстве объявили бойкот. Посол вызвал его на ковер, отчитал как мальчишку и пригрозил сообщить об этом инциденте в Москву. А там церемониться не будут, немедленно отзовут и отдадут под суд. Огородник до смерти перепугался, деньги обещал вернуть, но так как он их уже потратил, влезет в долги, но злосчастные восемьсот долларов непременно вернет. Посол был добрым человеком и скандал пообещал замять.

— Но деньги надо вернуть. И чем быстрее, тем лучше! — жестко напомнил он.

Восемьсот долларов! Это гораздо больше, чем зарплата второго секретаря посольства. Где их взять? Единственный выход — что-то продать. Но что? И кому? Чем может заинтересовать советский дипломат колумбийского богатея?

Огородник нервно закурил и плеснул себе виски... «Стоп! — осенило его. — Сигареты и виски — это же выход. Ура, меня спасут сигареты и виски!» Комбинация, которая пришла ему в голову, была проще простого. В посольском магазине сигареты и виски продают со значительной скидкой. Он закупит партию и того, и другого, благо что с продавщицей у него кое-что было, и продаст эти коробки в городе. Кому? Он знает, кому — владельцу бензоколонки, на которой он всегда заправляется и с которым пару раз выпивал. Сеньор Рохес, увидев его фотоаппарат, как-то намекнул, что если его постоянный клиент захочет избавиться от надежного русского «Зенита», он охотно его купит.