Книга Великие Цезари. Творцы Римской Империи - Александр Петряков

Отношения между двумя властителями, и без того сложные, становились враждебными. Особенно после того, как Антоний при живой законной жене, Октавии, женился также и на Клеопатре. Трудно сказать, какие были мотивы для этого у римского полководца, прекрасно осознававшего, что по законам его родины такой брак недействителен. Быть может, он, подобно Юлию Цезарю, всерьез верил оракулам, что парфян может победить только царь? Вполне вероятно, если иметь в виду, о чем мы уже не раз упоминали, мифологизированное сознание древних, особенно на Востоке. Кроме того, он так же, как и покойный Цезарь, прекрасно понимал, какое огромное геополитическое значение имеет Египет для военного противоборства с Парфией и дальнейшей экспансии на Восток.

Итак, после встречи в Сирии царица Египта отправилась осматривать свои новые, подаренные Антонием, владения. Заехала она и в Иудею, где список ее любовных побед пополнился царем Иродом. Он был очень хорош собой, и царица не смогла отказать себе в новом любовном приключении. После этого она вернулась в Сирию и увезла с собой в Александрию Антония.

Нельзя не согласиться с мнением историка Ковалева, который писал в своей «Истории Рима»: «В отношениях между Антонием и Клеопатрой не легко определить, где кончаются личные чувства и начинается политический расчет». Оба они чрезвычайно нуждались друг в друге. Ему необходима была материальная база для восточных походов и теперь уже неизбежной борьбы с Октавианом, а ей, понятное дело, такие щедрые дары царствами и территориями давали надежду на возрождение Египта как великой державы, какой она и была при фараонах.

И вновь Антоний и Клеопатра предавались на берегах Нила неге и удовольствиям, вновь пиры и карнавалы, праздники и гулянья. Но воину, пусть и безумно влюбленному, в конце концов это надоедает, и страсть к ратным подвигам зажигается в душе сильнее, чем неутолимая жажда любви.

Антоний решает еще раз попытать счастья на былых полях сражений, но пуще всего ему хочется отомстить коварному армянскому царю Артавасду, кого считал предателем, виновным в неудачном походе в Парфию. Впрочем, он не забыл трудностей предыдущего похода и решил, во избежание очередного со стороны армянского царя предательства, прежде захватить его в плен и овладеть Арменией, обеспечив себе надежный тыл, а уж потом думать о войне с парфянами. Ему удалось с большими трудностями и хитростью заманить Артавасда к себе в лагерь, а там тот был арестован и закован в цепи. Армения после этого была без труда оккупирована римскими войсками.

Это был повод для триумфа, и Антоний не преминул им воспользоваться. Но! Но впервые в истории римского государства триумф был отпразднован не в Риме, а Александрии! Это была, пожалуй, одна из самых роковых ошибок Антония. В общественном мнении соотечественников он стал святотатцем, преступившим вековые традиции, и, более того, продемонстрировал, что столицей мира может стать и Александрия, чего, как знаем, опасались римляне еще при Гае Юлии Цезаре.

Но еще более оскорбительным и совершенно невозможным в сознании римлян стал следующий шаг Антония. После триумфа он сел рядом с Клеопатрой, одетой в узкое платье, как богиня Изида, на золотой трон и провозгласил ее царицей царей, а ее сына от Юлия Цезаря – царем царей! Клеопатра и Цезарион становились соправителями не только Египта, но и Кипра, Африки и Келесирии. Родные дети Клеопатры и Антония, близнецы Александр и Клеопатра, получали в управление Армению, Мидию, Ливию и даже не завоеванную пока Парфию. Младшему их сыну Птолемею предназначались Финикия, Сирия и Киликия. В результате Египет превзошел в своих границах царство времен первых Птолемеев. Вот так щедро распорядился Антоний достоянием римского народа! Хуже того, когда царицу Египта несли по улицам столицы в кресле правительницы, он следовал за ней пешком, как ее подданный. На монетах теперь чеканили ее профиль, и римлянин не возражал, когда его изображали на картинах и в скульптуре как бога Озириса, мужа Изиды.

Конечно, это было возмутительно для римлян. И очень многие сторонники Антония в Риме отвернулись от него. Всем стало очевидно, что гражданские войны, вопреки словам Октавиана, сказанным после морской победы при Навлохе, вовсе не закончились. Этой тайной до этого владели только два человека – Марк Антоний и Гай Юлий Цезарь Октавиан. Оба знали, что прошло время, когда два консула управляли Римом. На Олимпе должен быть только один хозяин. И оба готовились к решающей схватке, но по-разному. Антоний был заранее уверен в победе над «мальчишкой», как он его всегда называл, и ему, зрелому мужу, обладающему огромным военно-политическим опытом, а самое главное – численным перевесом в войсках и флоте, бояться нечего. Поэтому старый солдат продолжал волшебное путешествие на ладье вечного счастья любви с прекрасной египтянкой, которой он в прямом смысле готов был подарить весь мир.

Мы уже писали, что Антоний был склонен к праздному образу жизни, и в Александрии он нашел все, что удовлетворяло его вкусы и прихоти в полной мере. Впрочем, мы уже об этом ранее упоминали, а тут нам хотелось бы немного рассказать о тогдашней столице Египта. Этот город был основан Александром Македонским на месте небольшой рыбачьей деревушки. Архитектор Дейнократ, по преданию, расстелил перед великим полководцем свой плащ, посыпал его песком, пальцем провел линии улиц и посыпал их мукой. Тут же прилетели голуби и стали клевать муку. Это было признано добрым предзнаменованием.

После смерти Александра, как уже говорилось, Египет стал вотчиной Птолемея, и уже через полсотни лет в столице проживало более трехсот тысяч, а в описываемое время население Александрии превышало миллион человек. Построенная греками по плану (как и наш Петербург) столица с широкими, до тридцати метров, улицами была самым красивым городом Древнего мира. Он стал культурным центром, где жили и работали ученые, поэты и художники со всего света. Знаменитая александрийская библиотека насчитывала семьсот тысяч рукописей на разных языках. Александрия была центром древнего космополитизма, ибо здесь процветали все науки и искусства, и недаром кто-то из философов назвал этот город всем миром, а все прочие страны и города – его окрестностями и деревнями. Его улицы украшали многоэтажные жилые дома, великолепные общественные здания, храмы и музеи. Знаменитый Фаросский маяк, возвышавшийся над морем на полтораста метров, и свет которого был виден за девяносто миль, по праву считался одним из чудес света. Дворцовый квартал, занимавший треть города, был отделен высокой стеной и охранялся многочисленной вооруженной стражей. Величественная пышная архитектура и роскошь дворцового убранства поражали воображение. Многочисленная вышколенная челядь прислуживала в огромных залах, наполненных благовониями и звуками музыки во время пиров и иных развлечений, проходивших с невероятной расточительностью и размахом.

Здесь было средоточие всех торговых путей. Разнообразные экзотические товары прибывали из Малой Азии, Карфагена, Сирии и других стран Востока, чтобы растечься затем из александрийского порта по всему миру. В Александрии было хорошо налажено производство папируса, дутого стекла и других товаров, востребованных во многих странах. Вследствие этого экономика Египта была на чрезвычайно высоком уровне, и поэтому Антоний мог не опасаться, что ему не хватит денег на войну с соперником. К тому же в Риме у него было много сторонников, и он надеялся, что ему удастся переиграть Октавиана и в политических играх. Он не учитывал, что его длительное отсутствие в Италии и молва о его расточительстве в пользу египетской царицы сильно подорвали его былой авторитет. Октавиан этим умело пользовался и всячески разжигал неприятие римлянами его образа жизни и поступков в варварской стране.